Руки сегодня ломило больше обычного. Руки чуяли беду вернее, чем разум и сердце.
– Что-то случится сегодня… Что-то случится, – пульсировала в горячих запястьях тягучая боль.
Утро для летнего месяца Juignet* выдалось на редкость прохладным. Суконный домашний камзол, изрядно потёртый, но уютный, не согревал. Ступни в штопаных-перештопаных шёлковых чулках были холодны как лед. Надо приказать слугe принести бутыль с горячей водой. И шерстяной плед.
Предчувствие беды не проходило. Оседало в душе серой плесенью.
В кабинете запахло дымом. Беззубая кухарка Бригитта разожгла на кухне очаг, чтобы согреть хозяину красное вино со специями – имбирем, корицей и мускатным орехом.
За плотно закрытыми ставнями прогрохоталa по булыжной мостовой повозка. Зеленщика или молочника. Визгливо закричала женщина, видимо, обрызганная вонючей грязью из-под колеса. Протопала под окном сменившаяся ночная стража. В комнату ворвалось приглушенное блеянье – по соседней улице гнали на рынок стадо овец.
Скоро проснётся жена и начнёт свою хозяйственную суету. Служанка возьмётся вытряхивать перины, Бригитта отправится на рынок, нянька прочтёт с детьми молитвы, оденет их, напоит молоком.
Больше ему сегодня ничего не привидится. Можно идти отдыхать.
– Отдохнешь! Уж как ты отдохнешь! – шумело в ушах.
Химеры посещали Мишеля только в абсолютной пустоте, свободной от света, звуков и запахов. Только в этом случае сознание его могло преодолеть время и пространство, открывая череду видений. Иногда страшных, иногда странных и – очень часто – непонятных разуму.
Толстые ароматические свечи в серебряных подсвечниках, медный плоский таз с водой из источника святой Терезы, человеческий череп на конторке – это все для услады глаз знатных посетителей, привлечённых его славой астролога и предсказателя. Известность пришла к Мишелю недавно, после опубликования первой книги катрeн**, и, видит бог, он её не ждал и не желал. Тем более что тогда им заинтересовалась Инквизиция. И только покровительство Екатерины Медичи спасло его от неприятностей.
Раньше Мишель пытался объяснить себе, зачем раз за разом он запирается на ночь в кабинете и занимается таким бессмысленным и тягостным делом, как попытка разглядеть то, что завешено для других непроницаемым пологом. Тщеславие? Гордыня? Любопытство? Ослиное упрямство?
Его жена чистосердечно предполагала последнее.
– Зачем тебе все это надо! – выговаривала она Мишелю, пока служанка расчесывала на ночь её поредевшие волосы. – Ты пожалован пожизненной пенсией за борьбу с чумой. Я принесла в дом приличное состояние. Деньги надёжно вложены в ценные бумаги. Если тебе нечего делать – вернись к врачебной практике!
Не то чтобы он сильно прислушивался к советам жены, но Мишель не раз пытался приостановить сие глупое занятие. Но все время заставал себя после полуночи спешащим с чадящей свечой к своему неудобному креслу.
К Мишелю приходило много народа, молодого и не очень – проситься в ученики. Он заставлял их смотреть в таз с водой из святого источника и рассказывать, что они видят. Часть просителей, морща плоские лбы, безуспешно пытались разглядеть хоть что-нибудь на поверхности воды. Часть тут же бойко начинали рассказывать о землетрясениях, морах и наводнениях, поднимающихся к ним со дна посудины. И тех и других Нострадамус велел гнать со двора.
Однажды к нему пришёл юноша, судя по одежде и манерам – из одного из бедных кварталов города. Носатый, смуглый, узколицый. С сиреневыми кругами под глазами. Похожий на растрёпанного грача подмастерье или ремесленник в порванных башмаках. На таз с водой он даже не потрудился взглянуть и заявил, что видения рождаются лишь в голове. Мишель растерялся. Он никак не ожидал встретить среди приходящего сброда себе подобного. Астролог усадил мальчика на скамейку и устроил ему допрос. Мальчишка отвечал односложно, размахивал руками, с трудом подбирая нужные слова.
Зовут его Жак. Ему шестнадцать лет. Или около того. Родители умерли. Он – подмастерье у башмачника. Нет. Ночью он спит. Устаёт за день – и спит. Видения приходят к нему днём, тогда он просто застывает на месте с остекленевшими глазами. Так люди говорят. Теперь все соседи на него косятся, потому-что он всё про них знает. Знает, что у жены булочника Катерины осенью родится девочка, но долго не проживёт, умрет к Рождеству. А жестянщик Люк скоро сломает ногу. И придётся ему передать дело брату. Продавца рыбы Сержа зарежут в пьяной драке. И дурочка Манон зря думает, что сын молочника Пьер возьмёт её в жены. Красавец Пьер найдёт себе невесту в состоятельной части города. А Манон отдадут за вдового хромого каменщика с соседней улицы.