Я тяжело вздохнул, оперся о стиральную машину и от нечего делать принялся разглядывать ванную комнату. Только заметил над ванной сушилку с вещами и выхватил взглядом среди них маленькие кружевные стринги темного цвета, совсем мокрые, — замер. Это, выходит, под полотенцем у нее совершенно ничего не было?
Злорадное воображение сразу же развило дальше эту тему. Вот Майя наклонилась над ванной в своем махровом полотенце, оперлась руками о бортик. Край полотенца слегка задрался, открыл моему любопытному взгляду сладкую попку. Настолько сладкую, упругую и соблазнительно-округлую, что просто невозможно устоять. Я приподнял край полотенца до самой талии, мягко надавил на нее, заставляя Майю прогнуться. Опустился на колени и, накрыв ладонью аппетитную ягодицу, нежно сжал ее, а ко второй прикоснулся губами, вдыхая дурманящий аромат бархатной кожи. Прошелся по ней кончиком языка — действительно сладкая. И вкусная. Стараясь не сделать очень больно, я сжал зубами упругую кожу…
Так так, парень, полегче! Чтоб она позволила тебе делать с собой все, что ты захочешь, для начала нужно очень хорошо постараться. Расположить к себе, раскрепостить и бла-бла.
Чувствую, это будет чертовски тяжело. Особенно когда в штанах постоянно становится слишком тесно при одном взгляде на нее.
Чтобы хоть немного остыть, я открыл кран и засунул под него голову. Хоть и не помешало бы засунуть туда же и моего поднявшегося друга.
Глава 5. Майя
Еще до девяти утра я надеялась, что Глеб вернется. Но в конце концов просто позвонила маме, вкратце пересказала ситуацию и попросила поскорее приехать, захватив с собой человека, который сможет открыть замок.
Сколько бы я ни пыталась связаться с Глебом — безрезультатно. Длинные гудки в трубке, сообщения без ответа. В этом весь он. Если не хочет говорить, то и сто пропущенных желание не изменят.
Мама приехала с небольшим опозданием. Я успела принять душ, вымыть голову, снова разрыдаться и… безумно обрадоваться. Ей сказала почти правду: что Глеб прислал друга, который быстро отставил фотоаппарат и смылся. Маме пришлось отправить локсмастера восвояси, потому что я успела открыть входную дверь раньше, чем он.
— Ты не выключила воду? — спросила мама, поправляя перед зеркальным шкафом свою и без того безупречную укладку.
Чем думал Лео, когда включил воду?
— Кажется, да… Пойду выключу.
— Давай. А я пока на кухне тортик порежу. — Мама всегда считала, что сладкое — лучший помощник в борьбе со стрессом. Правда, по ней и не скажешь, что она вообще когда-нибудь нервничает. Стройная как березка.
Сейчас подвернулся отличный момент, чтобы тихонько выпроводить Лео из квартиры. Но разве я всю ночь не спала для того, чтобы теперь его выгнать? Сколько часов я провела в размышлениях о том, как его найти… Сколько раз пожалела о том, что взяла псевдоним… Сколько раз проклинала свою нерасторопность, из-за которой не успела дать ему визитку…
Нет, во мне не хватит решимости указать ему теперь на дверь, пусть мы встретились не так, как бы я того хотела.
Без разницы. Я была готова придумать сто и один повод, чтобы задержать его рядом. Я была готова сказать Глебу спасибо за то, что закрыл меня в ванной. Ведь именно благодаря ему мы встретились вновь. Теперь я не дам Лео так быстро уйти.
На обратном пути в ванную улыбка так и норовила растянуть губы. Я чувствовала себя обладательницей редкого драгоценного камня, на который сейчас шла посмотреть.
Всплывший в голове вопрос остановил перед дверью: но какой смысл был Глебу звонить именно Лео, когда еще вчера наша ссора началась именно из-за него. Смысл должен быть, какой-то очень подлый — иначе Глеб не умел. Но с другой стороны, Лео единственный наш общий знакомый, который в курсе развода и, ясное дело, не удивился бы случившемуся финалу ссоры.
Тогда, когда я распахнула дверь, ожидая сказать пару ласковых Глебу, потеряла дар речи от шока. Неяркая лампа ванной комнаты выхватила в темном коридоре силуэт человека, который я ночью раз за разом воссоздавала в голове из ускользающих воспоминаний. Он возвышался надо мной неприступной скалой, черты лица заострились — и я скользила по ним взглядом, не веря своим глазам. Радовалась, чувствуя восторженный трепет в груди и распускающиеся крылья за спиной.