Кэтрин наклонилась, пытаясь в замочную скважину разглядеть, что происходит в кабинете, но ничего не увидела – там было темно.
– Том, открой мне! – барабаня в дверь, надрывалась Кэтрин. – Не делай этого, прошу! Никакой политический пост не стоит того, чтобы ты лишал себя жизни! Ты ведь так нужен мне и Марше, особенно сейчас! Ты же не хочешь, чтобы твоя дочка выросла сиротой? Чтобы в школе над ней смеялись, называя «отпрыском самоубийцы»...
Кэтрин вдруг вспомнила, что муж не является настоящим отцом Марши. Но в тот момент это не играло ни малейшей роли. Лишь бы спасти Тома, лишь бы его спасти...
К Кэтрин присоединились два полицейских. Кэтрин попросила, чтобы они вызвали подкрепление и «неотложку». А затем указала на дверь:
– Джентльмены, надо ее выбить! Только поторопитесь, каждая секунда на счету!
Наконец, после долгих усилий, дверь затрещала, поддалась и слетела с петель. Кэтрин влетела в кабинет: горело только одно бра, около самого стола, и играл старинный патефон, доставшийся Тому от отца. Более всего Кэтрин боялась, что обнаружит Тома с огнестрельной раной в голове – тогда помочь ему будет, скорее всего, нельзя. Она увидела мужа, осевшего в кресле. Кэтрин подбежала к нему, дотронулась до запястья – теплое. Значит, он еще жив!
Она стащила мужа на ковер и принялась стегать по щекам.
– Том, очнись! Ты не имеешь права оставлять нас! Ты... Том, я же люблю тебя!
Один из полицейских, приложив палец к горлу Тома, констатировал:
– Пульса нет. Сожалею, миссис Форрест, но ваш супруг скончался...
– Так реанимируйте его! – закричала Кэтрин, разрывая рубашку на груди Тома. – Вас же учили! Делайте непрямой массаж сердца и искусственное дыхание. Ну же, черт вас побери, делайте!
Полицейские, переглянувшись, подчинились ее приказанию. Кэтрин осмотрелась: на столе лежала пустая упаковка снотворного, значит, Том пытался отравиться. Но пластинка только на середине, значит, прошло не более двадцати минут с той поры, как он принял убойную дозу, следовательно, его еще можно откачать...
Появились наконец и парамедики, которые принялись за реанимацию. Кэтрин, оцепенев, смотрела на мужа. Если Том умрет, она никогда не сможет простить себе его смерть. Ведь знала, должна была знать, что Тому нужна поддержка, а занималась исключительно собой и Маршей. «Если муж умрет... если умрет, – вдруг произнес странный голосок в ее голове, – ты сможешь выйти замуж за Дона Роуза. Конечно, сначала обождешь некоторое время, соблюдая приличия, а потом станешь женой человека, которого когда-то страстно любила и которого все еще любишь. Человека, который является отцом твоей дочери».
Кэтрин отогнала еретические мысли прочь. И как она смеет думать о подобном, когда Том, ее любимый Том, лежит полумертвый на ковре в кабинете?
Медики тем временем, сделав необходимые инъекции, пытались завести сердце Тома при помощи дефибриллятора. Ни первая, ни вторая попытка не принесли результата. Кэтрин почти отчаялась – все кончено, она станет вдовой. Может, и правда тогда подумать о браке с Доном? Ведь он никогда не посмеет бросить жену и дочку. Даже будучи в плену, Дон думал о Кэтрин. А Том предпочел самоустраниться от проблем... Это ли поступок человека, который по-настоящему любит?
– Сердечная деятельность возобновилась! – услышала Кэтрин волшебные слова.
Значит, не все еще потеряно. Кэтрин с ужасом поняла, что почувствовала... разочарование. Но если она так хотела, чтобы Том умер, то почему тотчас бросилась из аэропорта назад в особняк? Господи, чемоданы, скорее всего, так и улетели в Питтсбург... И о чем она только думает в такой момент? Ах, но где же Марша?
Кэтрин выбежала из дома и обнаружила дочку в патрульном автомобиле – за ней присматривала женщина-полицейский. Внезапно Кэтрин заметила знакомые физиономии – местные репортеры, подобно стервятникам, почуяв сенсацию, уже кружили вокруг особняка. И как только они узнали? Скорее всего, информатор среди полицейских сообщил. Кэтрин быстро сориентировалась – практически без исключения это были журналисты, работающие на Энтони делль’Амму. Тот закатил грандиозный прием после того, как Том проиграл выборы, а теперь он хочет уничтожить репутацию Тома, помешать ему вернуться на политическую арену. Ведь если станет известно о попытке самоубийства бывшего губернатора, от него все отвернутся, и Том никогда больше не сможет заниматься политикой...
Как назло, в тот момент в дверях особняка показались медики, Тома несли на носилках. Защелкали фотоаппараты, заблистали вспышки. Кэтрин, взяв на руки Маршу и стараясь успокоить ее, подошла к журналистам, и их внимание тотчас переключилось на нее.