– Я тоже думал, что 1988 год – слишком рано для битвы за Белый дом, – признался Том. – А вот год 1992-й... Тогда и можно будет попробовать!
* * *Кэтрин была занята тем, чтобы сделать Тома известным за пределами Луизианы, – в конце концов, избиратели всей страны должны увидеть в нем светоч надежды. Том выдвинул свою кандидатуру в президенты, однако, помимо него, было еще восемь желающих занять этот высокий пост. Кэтрин посоветовала мужу сделать упор не на политику, а на экономику.
– То, что происходит в Европе, – крушение коммунизма и прочее, обычных людей мало интересует, – была уверена она, – им важно собственное благополучие. А нынешний президент только и занимается тем, что снижает налоги для богатых.
Так и возник слоган, растиражированный на десятках миллионов наклеек, маек и кепок: «Дело в экономике, дуралей!» Кэтрин знала, что муж умеет завораживать слушателей и убеждать их в своей точке зрения. Избиратели должны поверить, что он ратует за решение проблем простых американцев, что он не связан с денежными мешками, что он – свой в доску парень.
Энтони делль’Амма не оставил попыток потопить Тома: кто-то из продажных писак ввел в обиход следующий язвительный лозунг: «Отправьте Тома Форреста в Вашингтон, потому что супруга, которую вы тем самым спасаете, может быть ваша собственная!»
По совету Кэтрин мультимиллионер, связанный с мафией, стал мишенью их нападок во время предвыборной кампании. Том открыто призывал прокуратуру разобраться с делль’Аммой и вскрыть его делишки с мафией, убедительно заявлял о том, что цель его собственной жизни – бороться с такими пройдохами, как этот субъект.
В самый разгар предвыборной кампании Кэтрин навестил преподобный Дон Роуз. Она растерялась, услышав от секретарши, что он приехал из Питтсбурга. Дон изменился – сбрил бороду, отчего выглядел намного моложе, и Кэтрин вдруг почувствовала, что все еще любит его.
– Кэтти, я рад тебя видеть, – произнес он и взял ее руки в свои ладони.
Дверь смежной комнаты открылась, вошел Том, а вслед за ней влетела десятилетняя Марша. Кэтрин уже давно замечала, что дочка удивительно похожа на Дона – к счастью, на Дона в детстве: такие же льняные волосы, такие же ямочки на щечках, такие же оттопыренные ушки. У Кэтрин имелось несколько фотографий Дона-ребенка, которые она получила давно, после того как пришла весть о его смерти во Вьетнаме, от его родителей в качестве прощального подарка. Том же был уверен, что Марша – вылитая копия его сестры Вирджил, а Генриетта уверяла, что Марша похожа на свою прапрапрапрабабку Софи д’Арбиньяк – дочку легендарной французской герцогини.
Том, увидев черное одеяние гостя и белый воротничок, сразу понял, кто перед ним, пожал Дону руку и сказал:
– Преподобный, моя супруга много о вас рассказывала. Я, конечно же, читал о вашей героической судьбе. Только подумать, вы провели почти десять лет в плену...
Сам Том в армии не служил – помогли связи Генриетты в Министерстве обороны, и этот слабый пункт в его биографии использовали пиар-стратеги действующего президента, обвиняя Форреста в трусости и нежелании защищать интересы Америки.
Кэтрин тут же заметила, что взгляд Дона устремлен на Маршу. Девочка с интересом рассматривала гостя. Преподобный, улыбаясь, спросил:
– А ты, стало быть, Марша Форрест? – А затем присел и завел с ней разговор.
Что-то в его тоне не понравилось Кэтрин, и она была рада, когда раздался телефонный звонок. Быстро переговорив с одним из помощников, Кэтрин сказала:
– Том, нас ждут.
Потом обратилась к Дону, который увлеченно возился с Маршей:
– Извини, но нам пора.
– Но преподобный может остаться здесь, если, конечно, у него есть время и желание, – откликнулся на ее слова Том. – Думаю, Марша тоже не будет возражать. Ведь так, детка?
– Да, папа. Преподобный такой хороший! – ответила девочка. – Он знает столько забавных историй.
Кэтрин решительно заявила:
– Марша, ты же умеешь быть несносной и наверняка утомишь преподобного, поэтому ты сейчас поедешь домой...
– Не хочу! – заявила девочка, топнув ножкой. – Не хочу, мама!
– Строптивым характером дочка вся в мать, – смеясь, заметил Том. – Ведь так, Кэтти?
А Дон, странно взглянув на Кэтрин, сказал: