Бурная дискуссия подошла к завершению, и все ждали одного – решения Кэтрин. Союзников у нее было немного, вернее, никого уже не осталось, поняла Кэтрин. Конечно, все твердили об одном – об имидже страны, о государственных интересах, о благополучии нации. И все это находилось под угрозой только потому, что она, Кэтрин, не хотела уходить в отставку. Кто-то (руководители ФБР, ЦРУ и Министерства национальной безопасности) заявлял так без обиняков, другие (вице-президент, советник по национальной безопасности, лидер сенатского большинства) – в основном намеками.
– По имеющейся информации, президент Кэтрин Кросби Форрест пытается в данный момент всеми возможными способами сохранить свой пост, – вещал комментатор с экрана телевизора. – Президент готова пойти на все, лишь бы остаться в Белом доме, что заставляет нас задуматься о наличии моральных устоев у сильных мира сего...
Пресс-секретарь быстро нажал кнопку дистанционного управления, но на другом канале другой комментатор говорил примерно то же самое, обвиняя ее, Кэтрин, в трусости и желании высидеть скандал, в неспособности нести ответственность и заботе только о своих шкурных интересах. Кэтрин знала, кто стоит за всей телевизионной и газетной шумихой – Энтони делль’Амма. Но поделать ничего не могла – ее враг умело манипулировал общественным мнением, оказывая на нее давление.
– Мадам президент, – подал наконец голос негласный лидер демократов, сенатор из Невады, мнение которого Кэтрин всегда ценила и который менее всего мог быть заинтересован в ее отставке. – Мы... Вы не можете больше тянуть кота за хвост. Надо принять решение!
И даже ты, Брут, подумала грустно Кэтрин. Ее предали абсолютно все: кто-то верил глупым слухам касательно того, что она причастна к смерти мужа и приложила руку к тому, чтобы скрыть правду (но не могла же она тогда объявить на весь мир, что президента убили в любовном гнездышке, где он развлекался со своей пассией!), кто-то считал такие слухи чушью, однако рассматривал как подходящий предлог, чтобы свалить ее, первую женщину – президента Америки.
– Я приняла решение, – сказала Кэтрин и обвела всех присутствующих взглядом. Заметила странную улыбку на лице своего вице-президента. Ну, чего бы ему не радоваться, теперь он займет ее кресло... – Я ухожу в отставку.
По Овальному кабинету прокатился вздох облегчения. Вот какие они, ее сподвижники и соратники! Когда она на коне, вьются около нее, лебезят и восхищаются, а стоит угодить в непростую ситуацию, нашептывают на ухо: «В интересах страны и народа вы должны решиться на трудный шаг, мадам президент!»
Лидер сенатского большинства сказал:
– Мудрое и своевременное решение, мадам президент. Вам не стоит затягивать с этим. Лучше всего обратитесь с краткой речью к нации перед тем, как объявите о своем решении. А потом, в прямом эфире, к присяге будет приведен новый глава государства, новый президент Джеффри Мильдред Гриффит. Значит, потребуется федеральный судья. Пошлите за главой Верховного суда...
«У них уже все продумано, у них уже все просчитано», – подумала Кэтрин и ощутила вдруг небывалую усталость.
Она бы никогда не приняла решение сдаться без боя, стала бы бороться, но... Но она – президент и не может себе позволить перепалок с противниками, объяснений в прямом эфире и уверений, что ее оклеветали. Если ей суждено уйти, то она уйдет с высоко поднятой головой и по своей воле, не дожидаясь позорного импичмента.
– Эфир через полчаса, – сказала она, и это была не просьба, а приказ. – А теперь прошу вас, леди и джентльмены, оставить меня одну!
Все поспешно вышли из Овального кабинета, оставив Кэтрин в одиночестве. Она взяла фотографию Тома, провела по рамке пальцем и сказала:
– Ах, Том, возможно, ты был прав, я просто не способна занимать этот пост. Знаешь, а ведь мне тебя не хватает... Хотя ты был, конечно, еще тем прохвостом!
Мадам президент взглянула на фотографию дочери Марши и подумала, что незадолго до смерти Тома приняла решение сообщить ему правду – рассказать, что отцом Марши является не он, а преподобный Дон Роуз. Так она хотела отомстить мужу за многократные унижения, так она хотела обрести желанную свободу... Причем она хотела сделать это и в своей автобиографии, даже тайно встречалась в Нью-Йорке с могущественным издателем... Да, для Тома новость стала бы страшным ударом. Но потом Тома убили, и Кэтрин поняла, как мелочна и глупа была ее затея. Том умер, она осталась в одиночестве, и никто не мог спасти ее – Том всегда будет ее тенью, будет преследовать ее даже из могилы, не даст ей стать счастливой с Доном...