Но ведь она Хью не жена, а падчерица. И продажной женщиной она, конечно же, не является! Так почему же... почему же он хочет добиться от нее взаимности?
Девушка не знала, как поступить. Рассказать матери? Но ведь она лежит в больнице. Или преподобному Роузу? Но ведь он уже однажды предпочел не вмешиваться в семейные дрязги. Или обратиться в полицию? И в чем она обвинит Хью? А отчим ведь наверняка будет все отрицать. К тому же он поддерживает хорошие отношения с шерифом и заместителем окружного прокурора, часто преподносит им в качестве подарков новые модели пылесосов, посудомоечных или стиральных машин, и власть имущие ни за что не поверят пятнадцатилетней падчерице Хью.
А украшения, как же быть с украшениями? Если она покажет их, то это убедит полицию, что у отчима имеются некие планы в отношении Кэтрин. Еще бы, кто станет просто так дарить девушке украшения стоимостью в двадцать тысяч! Но ведь Хью сможет заявить, что она украла драгоценности у него или у матери из шкатулки...
Она заперлась у себя в спальне, лихорадочно размышляя. Внезапно увидела, как дверная ручка пошла вниз, и из коридора раздался приглушенный голос отчима:
– Кэтти, я хочу с тобой поговорить о чем-то очень важном!
Кэтрин, забравшись в постель и накрывшись одеялом, не отвечала.
– Кэтти, немедленно открой! Иначе я вышибу дверь!
Но девушка знала, что двери в особняке старинные, из канадской сосны, их запросто не высадишь, даже такому силачу, как Хью, придется изрядно потрудиться.
– Ну что же, ты сама виновата... – донесся до нее угрожающий голос отчима. – Эй, Тони, эй, Вик, подойдите сюда!
Вслед за тем раздались крики близнецов. Кэтрин опрометью вскочила с кровати, подбежала к двери, повернула ключ и ринулась в коридор. Она увидела Хью, выкручивавшего уши сыновьям.
– Ага, так я и думал, сердобольная Кэтти сразу же отомкнет свою крепость, – заявил отчим, раздавая сыновьям звонкие затрещины. – А теперь, щенки, вон отсюда, бегом по своим комнатам! Не дай бог, будете путаться под ногами, изобью в кровь! Носа не казать до следующего утра!
Дважды повторять не пришлось, мальчишек как ветром сдуло (их комнаты располагались в противоположном крыле особняка). Хью с ухмылкой подошел к Кэтрин.
– Ну что, поговорим?
Он толкнул ее обратно в спальню, закрыл дверь на ключ, вынул его из замка и опустил себе в карман. Девушка в ужасе уставилась на отчима – она никак не хотела представить себе, что Хью желает, что он хочет, что он собирается...
Хью оказался около постели, опустился на край и сказал:
– Ты же умная девушка, Кэтти, и, вижу, все понимаешь. Я не хочу сделать тебе больно. Наоборот, уверяю тебя, тебе будет чертовски приятно!
– Нет! – вырвалось у Кэтрин. – Нет, прошу тебя...
Она в ужасе закрыла лицо руками. Отчим грубо схватил ее за волосы и произнес:
– Ты же не будешь сопротивляться, нет? Иначе я сделаю очень больно твоим братцам. А ведь ты их безумно любишь, Кэтти...
– Я – твоя дочь, – шептала девушка, – ты не можешь...
– Всего лишь падчерица, а не дочь, так что никакого нарушения библейских правил, – заявил Хью. – Ты должна подчиняться моим приказам, иначе мне придется наказать тебя, а я так не хочу этого!
Кофе, запах кофе! Кэтрин вспомнила, как отчим, озверев, поливал ее кипятком из кофейника. Девушка поняла, что сопротивление бесполезно, Хью обязательно получит то, чего так откровенно желает. А он желал ее!
– Но как же мама? – спросила Кэтрин дрожа. – Она же твоя жена...
– И что из того, Кэтти? – Хью бесцеремонно запустил ей руку под юбку. – Твоя мама сейчас в больнице и, не исключено, останется там надолго, а то и вообще не вернется домой. И тогда мы останемся вдвоем – ты и я! И ты, Кэтти, умная девушка, понимаешь, что на тебя ляжет воспитание близнецов, а также некоторые другие семейные обязанности...
И Хью навалился на нее, пытаясь поцеловать. Кэтрин отчаянно сопротивлялась, но отчим был намного сильнее и тяжелее ее. Затаив дыхание, Кэтрин возносила молитвы, прося господа об одном – чтобы пытка поскорее закончилась. Но она понимала, что все только начинается. Что же последует дальше? Неужели Хью хочет, чтобы они стали мужем и женой или, еще хуже, любовниками? Как же Кэтрин сможет смотреть в глаза маме?
Отчим сорвал с девушки блузку и, рыча, возился со своими штанами. Кэтрин уже больше не сопротивлялась, приготовившись к неизбежному. Значит, так тому и быть. Она станет грешницей не по своей воле, ничего не поделать...