– Кэтти, ты нужна мне! – воскликнул священник и посмотрел на женщину, и в его глазах она впервые заметила странные огоньки. – И я нужен тебе! Твой Том никогда не сможет любить тебя так, как люблю я. Я подарю тебе весь мир! Если хочешь, я сложу сан и перееду с тобой в Вашингтон – ты сможешь заняться там своей карьерой! Разве Том когда-нибудь согласится на подобное – на то, чтобы играть вторую скрипку? А я согласен, потому что безумно люблю тебя. Люблю больше себя, больше жизни, больше бога...
Кэтрин высвободилась из объятий Дона, быстро оделась и сказала:
– Мне... мне пора. Дон... то, что мы сделали, было большой ошибкой. Прошу, никому не говори об этом! Ты – замечательный человек, но мы не сможем быть вместе, потому что я тебя недостойна. Я...
Так и не сказав и толики того, что хотела, Кэтрин опрометью выбежала прочь. Она снова виновна в том, что Дон пошел на преступление – преступление против собственной совести и собственной церкви. Больше всего теперь Кэтрин боялась встретиться с Доном, однако этого было не избежать. После воскресной службы она столкнулась с ним в церкви – и его лицо осветилось мягкой улыбкой.
– Кэтти, – сказал он, – я снова убедился в том, что ты самая замечательная женщина из тех, что мне доводилось встречать в жизни. Конечно, ты права, у каждого из нас своя жизнь и свои обязательства. Забудь о моих словах, то были речи грешника, а не священника. Мы ведь останемся друзьями?
Кэтрин была очень рада, что все закончилось так легко. Ей не хотелось терять Дона как друга, но она боялась, что после случившегося он не пожелает иметь с ней дела. Она пробыла в Питтсбурге еще две недели, а потом за ней приехал Том.
У них было долгое, насыщенное эмоциями объяснение, длившееся почти всю ночь. Том покаялся в содеянном и дал торжественную клятву на Библии, что никогда больше не посмеет даже подумать о другой женщине. И Кэтрин простила его.
– Отлично, Кэтти! – заявил Том, засияв, как новый четвертак. – Теперь ты сможешь вернуться? Газеты уже задаются вопросом, куда ты делась, а подконтрольные делль’Амме листки заявляют, что ты тайно подала на развод. Если мы не примемся сейчас, закатав рукава, за работу, то пиши пропало. И единственный человек, который может спасти меня, это ты, Кэтти!
Супруги приехали в Луизиану вместе, и это было обставлено соответствующим образом. Кэтрин дала ряд интервью, в которых заявила, что никакой размолвки между ней и мужем не было, а в Питтсбург она ездила, чтобы побыть рядом с престарелой матушкой, неважно себя чувствовавшей. На публике они с Томом изображали влюбленную пару, но, оказавшись в губернаторской резиденции, расходились по разным спальням. Кэтрин, несмотря на примирение, не могла заставить себя отдаться Тому – не столько даже из-за его шашней с официанткой, сколько из-за воспоминаний об акте любви с Доном. Она чувствовала себя премерзко, в голове копошились мысли о том, что она сама гораздо хуже Тома – тот хотя бы набрался мужества и признался ей во всем, а она держит его в неведении.
Том мужественно сносил сексуальную абстиненцию, уверив жену, что будет ждать столько, сколько она пожелает. Наконец Кэтрин решила, что больше так продолжаться не может – она должна поставить Тома в известность о ее адюльтере с Доном. Как муж отреагирует на столь кошмарную для любого мужчины весть?
Супруги заперлись в кабинете (там уже давно стоял новый диван), и Кэтрин заговорила, избегая смотреть Тому в глаза:
– Дорогой, я должна сообщить тебе кое-что очень важное. Не исключено, мое сообщение изменит в корне наши отношения...
Еще до того, как она успела произнести слова «я спала с Доном Роузом во время своего пребывания в Питтсбурге», Том бросился к жене, опустился перед ней на одно колено и жалобно произнес:
– Кэтти, прошу тебя, не делай этого! Не разводись со мной! Я ведь так люблю тебя! Я знаю, что не заслуживаю тебя, но ты мне очень нужна!
– Я... я должна сказать тебе... – растерялась Кэтрин, сбитая реакцией мужа. – Ты неправильно понял меня, я не хочу разводиться с тобой, но, возможно, после того, как я скажу тебе кое-что, ты сам захочешь...
Том резво подскочил и расцеловал жену в обе щеки.
– О, значит, наша «холодная война» завершена, Кэтти? Господи, я с таким нетерпением ждал этого момента! Я хочу тебя – здесь и сейчас!
И они в самом деле занялись сексом, прямо на новом диване. И Кэтрин, не в состоянии отвергнуть притязания Тома и открыть ему правду, безучастно лежала, думая про себя – недавно здесь стоял другой диван, на котором Том столь же нахраписто уестествлял официанточку.
– Ты во мне не разочаруешься, Кэтти, – сказал Том, застегивая ширинку, – больше никаких шашней, клянусь своей жизнью! Спасибо, дорогая, что дала мне еще один шанс! А теперь нам необходимо обсудить текст моего выступления перед избирателями в столице штата, Батон-Руж...
* * *