– И что это за правда? – с явным раздражением спрашивает Гульбадан.
Я показываю на Тадж-Махал, стоящий по другую сторону реки:
– Знаете, почему его возвели?
Взгляды девушек обращаются на мраморную жемчужину.
– Император Шах-Джахан, – отвечает моя младшая внучка, – воздвиг его в память о своей жене.
– В память о нашей прабабушке? – поворачиваясь ко мне, спрашивает Гульбадан.
– У ваших прародителей была удивительная судьба, – отвечаю я. – Низам знает историю их жизни. И ваши родители ее знают. Но мы стареем, и нельзя, чтобы она вместе с нами умерла.
Рурайя смотрит на Низама. Тот опять кивает в подтверждение моих слов. Мой друг честен, как зеркало, и Рурайя в удивлении приоткрывает рот.
– Как все началось?
Я не великая рассказчица, но сейчас стараюсь говорить складно, надеясь, что моя речь успокоит страхи внучек. Я объясняю, что моего отца до того, как он сел на Павлиний трон, звали Хуррам. Он был любимым сыном императора, и ожидалось, что однажды он возглавит империю.
– Когда Хурраму было пятнадцать лет, – продолжаю я, – он как-то зашел в лавку, где торговали шелками и бусами. Там на подушке сидела моя мама – Арджуманд. Ее красота, как утверждали поэты, и радугу заставила бы плакать от зависти. Хуррам был покорен. Спросил, сколько стоит бусина, а мама отрывисто сказала, что это не бусина, а бриллиант и цена ему десять тысяч рупий. Она думала, что таких денег нет и в помине у моего отца, а тот быстро отсчитал названную сумму.
На следующий день Хуррам пришел к своему отцу с просьбой разрешить ему жениться на Арджуманд. Император не понаслышке знал о безумной любви и едва ли мог отказать сыну. И все же он постановил, что Хуррам вправе сочетаться браком с Арджуманд не раньше, чем через пять лет. И мой отец из политических соображений взял в жены персидскую принцессу Кадхари Бегум.
– Почему мы никогда о ней не слышали? – уже менее сердито спрашивает Гульбадан.
– Потому что остальных своих жен отец ценил не больше, чем верблюдов. – Я подавила улыбку, довольная тем, что маму отец ставил гораздо выше, чем ее предшественниц. – Он заботился о своем гареме, но редко туда наведывался.
– И что произошло через пять лет? – осведомляется Рурайя.
– Хуррам и Арджуманд сочетались браком в полнолуние, стоя внутри кольца из золотистых факелов. А потом ночь озарили китайские шутихи, так что стало светло, как днем.
Гульбадан, смотревшая на небо, переводит взгляд на меня:
– Но, Джаха, что же в этом опасного?
– Семена опасности были посеяны вскоре после этого, когда родились я, мои братья и сестры. Мы разожгли войну в империи, войну, в которой брат шел на сестру, отец – на сына.
– Вы?
– И я в том числе, – медленно произношу я. – Я старалась делать как лучше, но все битвы выиграть нельзя.
– Какие битвы? Что ты сделала?
– Выслушай меня, Гульбадан, и скоро ты все узнаешь.
ГЛАВА 1
Мое пробуждение
Я вытерла с губ молоко и обвела взглядом императорский гарем. Жилая часть Красного форта, предназначенная для избранных женщин, представляла собой комплекс комнат, садов, аллей, укромных уголков, террас и гротов. Мужчинам, кроме императора, его сыновей, гостей и евнухов, не дозволялось входить в этот мир.
Сам Красный форт напоминал лакированную шкатулку с бесчисленным множеством отделений. Внутри по периметру крепости лежали общинные земли, занимаемые главным образом базарами, мечетями, храмами и внутренними дворами. В их кольце находились частные владения – жилые помещения, залы, конюшни, – отделенные одно от другого прочными стенами из песчаника. И в самом сердце этого головокружительного лабиринта располагался императорский гарем.
Здесь жили тысячи женщин, находившихся на содержании императора. Жены правителя, самые влиятельные обитательницы гарема, в его стенах имели свои дворцы. У моего деда, императора Джахангира, было семнадцать жен – ничтожно малое число в сравнении с гаремами его предшественников. Дед умер, но его жены, будучи намного моложе него, по-прежнему жили здесь со своими слугами. Большинство женщин гарема были наложницы, в совершенстве освоившие искусство танца и музыки. Они всегда были готовы развлечь императора.
Царские дети тоже жили в этой обители. Мне это не очень нравилось, так как в гареме действовали строгие правила. Мои братья могли делать почти все что угодно, но девочкам почти не предоставляли свободы. Во времена деда за соблюдением порядка следили мужеподобные стражницы. Отец давно отослал их восвояси, но были десятки других стражников, ревностно следивших за моим поведением.