— Странно, война идет уже больше года, у нас имеется пикирующий бомбардировщик Пе-2, а в наших ВВС и на флоте до сих пор не удосужились научить летчиков бомбить с пикирования, хотя противник вовсю использует этот тактический прием. Странно все это, вы не находите? Это больше походит или на трусость, либо на саботаж. Неужели нельзя подготовить в каждом полку несколько хорошо летающих экипажей? А может быть, мы имеем дело с преступным бездействием…
Сталин ходил по кабинету в своей привычной манере, вслух задавая самому себе вопросы. И тут же после размышления давая на них ответы, от которых лица Кузнецова и Новикова стали бледными, будто их мукой обсыпали. И в этот момент Кулик понял, что нужно спасать ситуацию — Берия отчетливо встрепенулся при последних словах. Не хватало получить два преждевременных «авиационного» и «флотского» дела, причем аура у Николая Герасимовича и Александра Александровича к этому располагала — по обоим главкомам после войны «хорошо прошлись».
— Разрешите доложить, товарищ Сталин.
Кулик рывком поднялся, и поймал краем глаза мимолетную улыбку Шапошникова, и что странно, одобрительный взгляд Жукова. После получения маршальского звания, Георгий Константинович заметно смягчил свое отношение, и даже стал пытаться вернуть в них доверительность, какое присутствовало между ними до событий на Халхин-Голе.
— Думаю, полка полковника Полбина, если развернуть его в дивизию, будет вполне достаточно. Там следует собрать наиболее подготовленные к пикирующему бомбометанию экипажи. И данную дивизию использовать исключительно при танковых армиях в наступательных операциях. Это как с дивизией Кравченко, которая хорошо «расчищает» небо — если собрать еще два таких истребительных соединения на И-185 с новыми моторами, то мы можем перекрыть любой участок фронта и завоевать полное господство в небе, пусть и локальное. Кроме того, у нас есть СУ-6, который намного лучше приспособлен к атакам именно с пикирования, он ведь специально создавался для морской авиации — именно на него ведется подготовка летчиков флота. Но, к сожалению виноваты моторостроители, что никак не могли довести М-71 до ума. Вот где саботаж — в тех единичных моторах, которые поступали в прошлом году, всегда находили какую-то умышленную порчу, как в случае И-180, на котором погиб товарищ Чкалов. И в опытной партии моторов, что поступила с завода, три двигателя имели умышленные повреждения, это один вредитель завелся, один-единственный среди допущенных мастеров или инженеров, имеющий допуск к производству и осмотру двигателей. Именно в этот момент он и делает порчу мотора. Один человек, но пакостит крупно — на его совести несколько аварий и гибель двух летчиков-испытателей. И действует долго, я так считаю — прослеживается закономерность. Думаю, хватит вдумчивого оперативника, чтобы изучить более внимательно все детали и отыскать настоящего виновника, который является настоящим агентом врага, умным и решительным, чуть не лишившего нас мощного авиадвигателя в две тысячи лошадиных сил.
Кулик заметил выразительный взгляд Сталина, вздрогнувшего при упоминании Чкалова. Отвлек внимание председателя ГКО, сумел, и немедленно продолжил говорить дальше:
— Я уверен, что наш флот и авиация сделают все возможное и невозможное при отражении морского набега противника. Немцы явно не будет высаживать десант, иначе бы в румынских и болгарских портах собирали бы транспорты. А их нет, никакого скопища пароходов не замечено. Следовательно, будет набег вроде «севастопольской побудки» четырнадцатого года. К тому же у нас есть один действенный способ, чтобы отвлечь силы неприятеля, наступающие на Миусе и на Перекопе…
Линейный крейсер «Явуз» в плавучем доке во время модернизации — на 1939 год самый мощный корабль турецкого флота. И единственный, что представлял реальную угрозу для черноморских крейсеров…
Глава 16
— Что вы имеете в виду, товарищ Кулик? Какой вы можете предложить способ, который остановит вражеское наступление?