— Стройте глубокоэшелонированную оборону, Иван Ефимович, — командующий Крымским фронтом генерал-лейтенант Малиновский был озадачен не на шутку пришедшими из Ставки приказами, в которых приказывалось в самое кратчайшее время превратить северную часть Крыма в сплошной укрепрайон, возведя для этого все необходимые фортификационные сооружения силами войск и местного населения.
— К двум рубежам обороны добавьте третий в самое ближайшее время. Кроме того, обратите самое пристальное внимание на прилегающее к вашей армии побережье Карканитского залива, в который из-за мелководья большие корабли входить не могут. Флот имеет в Ак-Мечете катера и пару береговых батарей, но этого будет мало, если противник решится на штурмботах ночью форсировать залив при поддержке пикирующих бомбардировщиков и «мессеров». Протяженность фронта обороны вашей армии значительно возрастет, прибрежные позиции подготовить до Бакальской бухты включительно. Требуется повсеместно установить противодесантные проволочные заграждения, кое-где заминировать опасные участки, возвести хотя бы одну линию траншей с дзотами и капонирами для полевой артиллерии на пригодных для высадки участках, выдвинуть стрелковые роты с пулеметами и минометами из состава отведенных в тыл на пополнение дивизий.
Генерал Петров только понятливо кивал головой на указания Малиновского — тот был полностью прав. Сделали много, но попытка второго прорыва Манштейна в Крым наглядно показала, что недостаточно, просто за полтора месяца не успели. Теперь за работу взялись основательно, начали еще на второй день штурма возводить третью линию, при этом всячески укрепляя второй рубеж. Да и побережье охраняли тыловые части — от немцев можно было ожидать чего угодно, любой наглости. Но получив две свежие стрелковые дивизии, можно было выделить часть сил потрепанных в боях соединений на прибрежный фланг, вроде как для отдыха и пополнения.
— В Ставке озаботились возможностью вражеского десанта, с появлением объединенной германо-турецкой эскадры, которая значительно превосходит по своей мощи наш Черноморский флот. Противник может отвлечь наше внимание и решится на высадку морского и воздушного десанта, как это произошло в Ираке. Однако последний маловероятен — для этого необходимо захватить господство в воздухе, что сделать затруднительно после усиления наших ВВС. А морской десант возможен при прорыве из Перекопа…
— Родион Яковлевич, на перешейке не отмечено больших сил немцев — всего армейский корпус, и тоже занимающий эшелонированную оборону. Переброска и сосредоточение танков будет сразу замечена, да и спрятать их негде — там все раздолбано нашей артиллерией до самого совхоза. Танковый корпус отведен Манштейном в тыл, обе дивизии понесли большие потери. Даже вот эти «тигры» мало в чем помогли.
Петров показал на стоявший в балке вражеский танк — большой, пушка с набалдашником дульного тормоза, всю броня буквально покрыта следами от попаданий, как шкура леопарда пятнами. Их подбили всего с десяток, прорвавшихся к первой позиции, и даже перешедших через нее. По немецким танкам стреляло из всего, что могло хоть как-то повредить их, но половину выбили «истребители» на базе КВ, с длинноствольной 107 мм пушкой, в казенники которых заряжающие вставляли двухпудовые патроны. Их «тиграм» хватило за глаза — с версты пробивался лоб, с полутора километра борт. Кроме того, свою лепту внесли «гадюки» — эти перебили массу «четверок» и «троек», но полк погиб в полном составе, не отступив ни на метр. Как и вся противотанковая бригада, вставшая насмерть.
Немцам пришлось отойти назад, оставили на ишуньском рубеже до сотни всевозможных единиц бронетехники, так и не «проломив» первой линии. Да и как вести наступление, если снабжение наступающей группировки идет по перешейку, не такому и широкому, причем простреливаемому из морских 130 мм и 122 мм дальнобойных полевых пушек на всю глубину. А кроме них ведь стреляли из тяжелых 152 мм гаубиц-пушек, которые могли послать снаряды весом в два с половиной пуда на 17 км. И еще при ответных налетах советской авиации по ближайшим тылам, и постоянным ночным бомбардировкам, в которых задействовали всевозможные бипланы, способные поднять бомбы весом от ста до трехсот килограмм.
— Немцы уже не те, Иван Ефимович — раньше бы нас растерзали, да прорвались, а теперь после недели ожесточенных боев даже толком не продвинулись. Хотя имели вот такие танки, — Малиновский подошел к «тигру» и похлопал его по броне. Петров встал рядом и покачал головой: