Горькие уроки, полученные под Петербургом, а потом под Москвой, отрезвили Адольфа Гитлера — теперь фюрер относился к Сталину как политик восторженно, а как немец с ненавистью. Но рассудочной, с пониманием, что рейх столкнулся со страшным противником, мифической многоголовой гидрой, совершенно не обращающей внимания на потери, потому что вместо одной срубленной головы вырастала новая, а то и две сразу. А учитывая, что советский режим активно поддерживали Британская империя и США, стало ясно, что быстро одержать победу в ходе одного блицкрига не получится. Огромные пространства и те сто тридцать миллионов населения, которые оставались под контролем Сталина внесли свои коррективы. И как не хотелось победить, все понимали, что с Россией придется воевать на «истощение», долго и упорно, и скорее всего с печальным итогом.
— Нам нужно только выстоять зимой, нанеся по наступающим большевикам несколько сильных контрударов. Живые ресурсы у них не бесконечны, рано или поздно Сталин останется даже без орд своих многочисленных азиатов. И в экономике наступит коллапс — русские не смогут выпускать столько оружия и дальше. Да и помощь от Рузвельта и Черчилля необходимо уменьшать, а для этого у нас есть сильный флот! А летом ударим так, как в прошлом году, захватим Дон, Кубань и Баку — без хлеба и нефти большевицкий режим падет, он сам себя сожрет, и помрет от голода!
Гитлер прошелся по кабинету, дергая руками — Гудериан посмотрел на него с нескрываемым сочувствием. Понимая, какую ношу ответственности фюрер несет за Германию, впервые в истории создавшую «Объединенную Европу», или «Еврорейх», как писали в русских, британских и американских газетах, раньше с язвительностью, а теперь с ненавистью и с нескрываемым для банкиров и плутократов страхом.
— Но прежде большевиков должна рухнуть Британия! Если от древа отсечь корни… Да что там, оторвать или перерубить щупальца паразита, то тот сдохнет, лишившись чужой крови, что несла ему жизнь с ожирением. И даже если не околеет, то будет бледной тенью от себя подобного. Причем полностью находящуюся на попечении своей бывшей колонии. И это будет удел Черчилля, который превратил «владычицу морей» в дешевую «содержанку», что обслуживает «естество» нового хозяина. Британия должна пасть первой! Именно Британия, ее смерть не от нашей высадки на берега «туманного Альбиона», а в Индии, без которой нет империи!
Возражать Гитлеру командующий панцерваффе не стал — наоборот, в очередной раз восхитился гениальным озарением фюрера, нашедшего путь к победе в этой войне, что шла уже ровно три года. И только сейчас стало ясно, что путь к победе лежит не через Россию, а исключительно Британию, втянув последнюю в полевые сражения, где та не имеет такой мощи, как на море. Ведь стоило танкам Роммеля выкатиться к Суэцкому каналу, а пикировщикам Ритгофена начать топить английские корабли в Александрии и Порт-Саиде, как Средиземноморский флот Англии убрался в Красное море, спасаясь от разгрома — крокодил не может драться на суше со слоном, тот ему просто перешибет хребет, наступив на него.
Так и тут — система английских баз в Средиземном море рухнула в одночасье, вступление Испании и Египта в войну на стороне «оси» поставило окончательный росчерк на былом могуществе «Юнион Джека». Гибралтар, Мальта и Кипр были оставлены в спешке, там побросали все имущество, которое не успели вывезти. Черчилль не стал отдавать приказ на борьбу до последнего патрона обреченным на изоляцию и полную блокаду гарнизонам, усвоив урок после катастрофы в Сингапуре, а потом капитуляцию целой армии в Тобруке. Эти два несчастья потрясли английское общество, не ожидавшее подобного исхода — в мировых газетах с неприкрытым злорадством писали, что произошло новое «Ватерлоо», только «наоборот».
Но Гудериан понимал и другое — произошел «второй Дюнкерк». Это не катастрофа, а только поражение, Англия сохранила десять хорошо обученных бригад, которые и выставила на пути танков Роммеля. Да, они не смогли удержать позиции в Палестине, но не будь их, «лис пустыни» давно был бы в Иране, захватив нефтепромыслы. Эрвин очень честолюбив, недавно ему отписал, что выйдя к Персидскому заливу, вымоет в водах свои сапоги…
В феврале 1942 года после нескольких дней штурма, на который пошли японцы генерала Ямаситы, английский гарнизон генерала Артура Персиваля бесславно капитулировал. Уинстон Черчилль как раз мог перефразировать свое знаменитое высказывание на счет блестящей победы в сороковом году над итальянцами — «столь немногие смогли победить столь многих». Дело в том, что штурм японцами Сингапура был самым настоящим блефом — они имели 30 тысяч солдат, почти втрое меньше, чем засело в крепости британских войск…