Взгляд Синдера бродил по ее лицу. Его глаза с полуприкрытыми веками были наполнены усталостью. - Что ты здесь делаешь, Горожанка? - Подозрительно спросил он.
Он сидел слишком близко. Ария попятилась назад. - Мой путь лежит домой. К моей матери.
- Где она?
- В Блиссе. В одном из наших Подов.
- Почему ты ушла?
- Я не уходила. Я была выброшена прочь.
- Ты была выброшена, но ты хочешь вернуться? Это сумасшествие, Горожанка.
Она догадалась, по выражению Синдера о том, что сумасшествие означает что-то близкое к безумству. - Я предполагаю, ты такой же.
Роар бросил кусок хлеба на землю. - Возьми его и уходи, Синдер.
- Все в порядке, - сказала Ария. Синдер может не иметь манер, но была холодная ночь, и куда бы он делся? Он был бы один, сам с собой? - Он может остаться. Со мной всё хорошо.
Синдер взял хлеб и откусил кусочек. - Она хочет, чтобы я остался, Роар.
Ария могла увидеть, как его челюсти двигались вверх и вниз, когда он жевал. - Мое имя Ария.
- Она даже сказала мне, своё имя, - сказал Синдер. - Я ей нравлюсь.
- Не на долго, - пробормотал Роар.
Синдер посмотрел на нее, жуя хлеб с открытым ртом. Ария отвернулась. Он вел себя грубо намеренно.
- Ты прав, - сказал он. - Я думаю, что она уже передумала.
- Закрой свой рот, Синдер.
- Как я тогда буду есть?
Роар сел. - Хватит.
Улыбка Синдера была полна вызова. - Что ты собираешься делать? Перестанешь кормить меня? Ты хочешь, чтобы я отдал тебе всё обратно? - Он держал недоеденный хлеб. - Возьми его, Роар. Я не хочу его больше.
Перри протянул руку и вырвал хлеб из его рук.
Синдер смотрел ошеломленным взглядом на него. - Ты не должен был этого делать.
- Ты не хочешь его. - Перри принес хлеб в рот. Он остановил его в сантиметрах от своего рта. - Не так ли? Или ты врёшь? - Его глаза мерцали в темноте. - Если ты скажешь, что ты сожалеешь, я отдам его обратно.
Синдер фыркнул. - Мне не жаль.
Уголки рта Перри поднялись в улыбку. - Ты все еще лжешь.
Синдер внезапно выглядел испуганным, его глаза, бросились к ней, и затем к Роару, и наконец назад к Перри. Он встал на ноги. - Держись подальше от меня, Видящий! - Он схватил хлеб из руки Перри и унесся через промежуток в занавесе.
Прохладное ощущение поползло по шеи Арии, как только звуки бегства Синдера исчезли. - Что только что произошло? Почему он назвал тебя "Видящим"?
Брови Роара поднялись в удивлении. - Перри... она не знает?
Перри покачал головой.
- Что я не знаю?
Он посмотрел на ночное небо, избегая ее пристального взгляда, и глубоко вздохнул. - Некоторые из нас Отмечены, - сказал он мягко. - Эти полосы на моих руках. Маркировки. Они показывают, что у нас есть доминирующие Чувства. Роар Слышащий. Он может услышать вещи более четко и на дальнем расстоянии. Иногда за мили.
Роар подарил ей извиняющиеся пожатие плечами.
- Что насчет тебя?
- У меня есть два Чувства. Я - Провидец. С ночным зрением. Я вижу в темноте.
Он видел в темноте. Она должна была знать из-за его отражающих глаз. На пути ночью он никогда не спотыкался. - И другое?
Он смотрел прямо на нее, своим взглядом блестящих зеленых глаз. - У меня сильное обоняние.
- У тебя есть сильное чувство обоняния. - Ария попыталась обработать то, что это означало. - Насколько сильное?
- Очень. Я могу учуять характеры.
- Характеры?
- Их эмоциии...побуждения.
- Ты можешь учуять чувства людей? - Она имела право, на то, что её голос повысился.
- Да.
- Как часто? - спросила она. Она начала дрожать.
- Всегда Ария. Я не могу избегать их. Я не могу прекратить дышать.
Ария похолодела. Мгновенно. Как будто она только что окунулась в океан. Она побежала по тому пути, куда убежал Синдер, ныряя в затемненный лес. Перри шёл прямо за ней, называя её по имени и прося её остановиться. Aрия развернулась.
- Ты делал это всё это время? Ты знал, что я чувствую? Я развлекла тебя? Ты нашёл мои страдания забавными? И именно поэтому ты сохранил это в себе?
Он сунул руки в свои волосы. - Знаешь ли ты, сколько раз назвала меня Дикарём? Ты думаешь, что я хотел сказать, что я чувствую запах лучше, чем волк?
Руки Арии взлетели вверх, прикрывая рот. Он мог чуять лучше, чем волк.
Она думала, обо всех ужасных чувствах, что у неё были в течение последних дней. Дней, которые она она провела с этой жалкой, грустной мелодия в своей голове. Стыд, который она чувствовала во время менструации. Ей было страшно, она была чужой в своей собственной коже.