Метрах в десяти от прибоя останавливаются и выжидают, слегка подрабатывая вёслами, чтобы сохранять ориентацию, готовые в любой момент рвануться вперёд и краем глаза приглядывая за волнами. Они выжидают благоприятный момент, магический интервал между двумя сериями волн, когда между двумя гребнями прибоя образуется более длительная пауза. Когда, наконец, нужный момент наступает, все четверо, синхронно бросают пирогу вперёд.
Мышцы вздуваются от напряжения, вёсла работают быстро и мощно.
Лодка поднимается на последней волне, некоторое мгновение балансирует на гребне и летит в пену, останавливаясь в нескольких метрах от пляжа на мелком коралловом дне, там, где прибой уже всего лишьбезобидная шипящая пена.
Давид ведёт нас через весь остров. Показывает хижины, войти в которые можно только на четвереньках, представляет нас немногим встречающимся людям. Все они носят одежды из тапа: мужчины, что-то вроде подгузника, женщины, юбки до колен. В первый раз встречаем людей, которые до сих пор используют тапа для одежды.
Идём узкими тропинками, с трудом пробивающимися между корнями деревьев подлеска. Редкие лучи солнца, проникающие сквозь листву, зажигают блеск на мокрых папоротниках и делают ярче цвета орхидей, свисающих с ветвей.
— Хочешь цветок? — Давид, как кошка, взбирается на пятиметровую высоту и, держась одной рукой, срывает растение целиком, с цветками и корнями.
По ходу движения за нами увязываются дети и взрослые, их становится всё больше. В деревню мы приходим в сопровождении всего населения острова. Вождь, Chief number one, как говорит Давид, ждёт нас. Ему лет сорок, толстые шея и руки, как у всех полинезийцев, лицо в отметинах, зубы и дёсны испорчены и потемнели от бетеля, который он жуёт не переставая. Несмотря на это, что-то в выражении лица и манере держаться выделяет его среди других, кто здесь главный, стало понятно, прежде чем Давид его представил.
— Сегодня, — Объясняет наш гид. — родилась девочка и вождь велит устроить большой праздник.
Кухня, где готовят пищу, это низкий навес, под которым нельзя даже встать в полный рост. Вождь, вместе с остальными, натирает мякоть кокоса. Её собирают в огромную деревянную бадью, поверхность которой кишит мухами. Люди вокруг заняты самыми разными делами. Кто-то жуёт бетель, сплёвывая красную слюну куда придётся, старики, у которых нет зубов, чтобы жевать, мнут его деревянным пестом и высасывают сок. Кто-то сморкается, кто-то выискивает вшей у соседа, давя их зубами.
Женщины заливают натёртый кокос серой жидкостью и тщательно её перемешивают, погружая в неё по локоть руки и дряблые отвисшие груди. Когда всё достаточно перемешано, из полученной пасты лепят что-то вроде котлеток. Лепят руками, те, кто только что занимался другими важными делами.
— Наши друзья приплыли с далёкого острова. Они привезли тебе дары. — Объявляет Давид.
Люди вокруг реагируют очень странно. Они смотрят на нас, смеются, скрывая лица ладонями или за плечом соседа.
Они живут здесь, в изоляции от мира, уже в течении четырнадцати поколений и, результат этого, генетические проблемы, явно отражаются в их облике.
Торжественным жестом Давид открывает сумку и демонстрирует вождю дары: кусок верёвки, несколько коробков спичек и несколько пачек сигарет.
Вождь улыбается, перестаёт тереть кокос и делает жест стоящей рядом женщине. У неё голова обрита под ноль, возможно из за вшей и, если бы не огромные груди, свисающие почти до пояса, подвязанные к телу поясом из пандануса, в ней трудно было бы признать представительницу слабого пола. Женщина зубами срывает с пачки сигарет обёртку и крышку, зубами же достаёт сигарету, прикуривает её от головешки и передаёт вождю. Тот, привыкший курить прессованный табак, который здесь в ходу, выкуривает Мальборо за несколько затяжек и передаёт окурок жене. Помолчав некоторое время, он обращается к Давиду и, жестикулируя, говорит о чём то минут десять.
— Вождь приглашает вас сегодня вечером на банкет, поужинать вместе с ним.
— Есть вот это..?! — У меня сжимается желудок.
Женщина растягивает рот в улыбке, обнажая зубы кирпичного цвета, вытирает ладонь о юбку и приветствует меня липким рукопожатием.
— Будем есть рыбу, пойманную мужчинами сегодня и сладости.
Специальное праздничное блюдо.
— Чёрт возьми! Угораздило нас подгадать под праздничный день…