— Можно запатентовать, и продавать. Карман для рукояток лебёдок, ручной работы, любого цвета, не наполняется водой!
Дети никогда не видели вязальных спиц и не могли понять, как из верёвочки получается такая вещь.
— Хелло! Хелло! — Прощания вызывают у нас меланхолию.
Хорошо бы научиться избегать их. Нужно бы расставаться так, как это делают эскимосы. Много лет назад, ещё ребёнком, я читала прекрасную книгу, которая называется «Страна длинных теней»: полярные эскимосы живут небольшими семейными группами, кочуя по пустынному побережью и паку, охотясь на тюленей, белых медведей и оленей карибу. Когда две семьи случайно встречаются, это большое событие. Они становятся лагерем и достают свои лучшие запасы. Несколько дней они вместе охотятся, веселятся и общаются, прерывая на время великое одиночество в ледяной пустыне. Но это не может длиться долго, потому, что дикие животные, источник их пищи, уходят, потревоженные присутствием множества людей, и наступает момент расставания. Они уходят глубокой ночью, тихо, чтобы не мучить себя и других расставанием.
Нужно делать акцент на встречах а не на расставаниях. Поэтому мы, с невозмутимым видом, готовим лодку к выходу, собираем верёвки, протягиваем верёвочки ветрового рулевого, поднимаем грот.
Лиззи, как всегда, спускается вниз, чтобы сделать запись в бортовой журнал.
Понедельник. 5 февраля 1990 г.
Утупуа — Хониара Покидаем залив Басилиск на Утупуа, где стояли 20 дней. Мы ожидали улучшения погоды и знакомились с обитателями острова.
Они так сильно отличаются от всех, кого нам доводилось встречать прежде.
Погода неспокойная, небо облачное, дождь. Ветер переменный, порывистый.
Неизвестно, как там, в открытом море. Подняли грот с двумя рифами. Под мотором направляемся к выходу, нет смысла ходить галсами по заливу.
Только вышли, как всё небо накрыла большая туча. Исчезла деревня, трухлявые деревянные мостки, с провожающими нас людьми, исчезли остров и залив, скрытые плотной завесой дождя и мы снова остались одни. В сильный ливень приходится идти вслепую, как в тумане, вести лодку по компасу, чтобы выйти к проходу в наружном коралловом барьере, который находится в двух милях по курсу 260°.
— Надеюсь он прекратится, а то придётся ложиться в дрейф.
Но, меньше чем через десять минут, ливень прекращается и долгожданное солнышко освещает проход и делает видимыми ограничивающие его мели. Под мотором, с большой осторожностью обходим полупогружённый коралловый выступ и входим в канал.
Ветер встречный, в тесном пространстве канала, волны неожиданно большие и крутые.
— Смотри какие волны.
— Это, наверное, течение вздувает океанскую волну.
Снаружи волны ещё больше. Нос лодки периодически зависает в воздухе, после чего падает вниз, врезаясь в воду и поднимая два огромных буруна, тонны воды катятся по палубе, стекая через фальшборт.
— Я дам полный газ, чтобы быстрее выйти отсюда. — Кричу я Лиззи.
Но и в открытом море, где уже нет течения, волны остаются большими. Пытаемся поднять геную, и нас мотает невыносимо.
Непонятно, отчего такое сильное волнение.
— Когда будешь готова, я лягу на курс. — чтобы слышать друг друга, приходится кричать изо всех сил.
— Постой. Держи носом к волне, очень сильно болтает, никак не смогу поднять её. — кричит Лиззи в ответ.
Мы в растерянности. Ветер не очень сильный. Пытаемся поднять тяжёлую геную и на гроте взяли всего один риф, надеясь, что большая парусность смягчит качку. Но как объяснить эти огромные волны в сочетании со слабым ветром? На самом же деле, объяснение очень простое. Там дальше, в море, штормит и ветер сейчас слабый из за дождя, принесшего неожиданное затишье. Объяснение простое, но нам в голову оно не приходит, иначе бы мы приняли другое решение — вернуться и укрыться в Утупуа.
Лиззи, цепляясь за всё, что попадётся под руку, наконец поднимает тяжёлую геную, пока я под мотором держу лодку носом против волны. Кокос, который мы съели перед выходом из канала, начинает шевелиться в желудке.
— Меня тошнит. — говорю я.
— Меня тоже. Хоть бы чуть-чуть усилился ветер, чтобы стабилизировать лодку. — отвечает Лиззи.
Ложимся на курс северо-запад, полный бейдевинд. Паруса трепыхаются и хлопают на каждой волне.
— Нужно заблокировать гик, а то их порвёт.
На погоне гика шкота, за запасную каретку закладываем дополнительную оттяжку и гик перестаёт летать над палубой. С генуей ничего нельзя поделать, и мы, смирились с постоянным хлопаньем. Мы специально заказали её тяжёлой, с тройными швами, чтобы выдерживала как раз такие ситуации. Подобных условий тогда мы и представить не могли, но, рано или поздно, что-то подобное всё равно должно было случиться.