Мишель Бюсси
Под опасным солнцем
MICHEL BUSSI, AU SOLEIL REDOUTÉ
Copyright © Presses de la Cité, un département de Place des éditeurs, 2020
Название романа — «Au soleil redouté» — взято из песни Жака Бреля «Маркизские острова» («Les Marquises»), слова и музыка Жака Бреля © 1977 Éditions Jacques Brel
Об авторе
Мишель Бюсси — географ и преподаватель Руанского университета. С 2011 года все его романы выходили в издательстве Presses de la Cité. Роман «Черные кувшинки» в 2011 году собрал больше всего наград как лучший детектив, в издательстве Éditions Dupuis вышел комикс по его мотивам. Во Франции было продано более миллиона экземпляров романа «Самолет без нее», за который Бюсси получил в 2012 году Prix Maison de la Presse. Его произведения имеют огромный успех во всем мире, переводы издают в 35 странах, телевидение покупает права на экранизации: канал France 2 в 2018 году показывал «Пока ты не спишь», М6 в 2019-м — «Самолет без нее», TF1 в том же году — «Время — убийца». Бюсси — автор романов «Не отпускай мою руку» (2013), «Не забывать никогда» (2014), «Пока ты не спишь» (2015), «Время — убийца» (2016), «И все-таки она красавица» (2017) и «Я слишком долго мечтала» (2019). «Следы на песке» (2014) — это переиздание романа Omaha Crimes, первого написанного им романа и второго опубликованного после Code Lupin (2006). Все его романы поначалу выходили в издательстве Pocket. В 2018 году он издал там же сборник новелл «Помнишь ли ты, Анаис?» и переиздал один из первых своих романов, «Безумство Мазарини» (вышел в 2009-м). В 2019-м он издал под своим именем в издательстве Pocket роман «Все, что есть на земле, должно погибнуть: Последний единорог». Этот эзотерический триллер вышел под псевдонимом в издательстве Presses de la Cité в 2017-м. Кроме того, Бюсси — автор сборника сказок для детей «Сказки Будильника» (2018) и двух альбомов сказок по мотивам романа «Пока ты не спишь»: «Большое путешествие Гути» и «Маленький Звездный пират» (2019). За несколько лет Мишель Бюсси стал вторым в списке авторов, чьи книги лучше всего продаются (источник — Figaro-GFK).
Памяти Клода Симона,
отца моего друга Паскаля
Они говорят о смерти, как ты говоришь о фруктах
Они смотрят в море, как ты — в колодец
Женщины чувственны под опасным солнцем
И может, там нет зимы, но это и не лето тоже.
Рыбы спят.
Нет, они не «уснули», то есть не умерли, и их не разморило в нагревшейся морской воде, на самом деле спят.
Она подходит вплотную к изрезанным черным скалам у края бухты Предателей, чтобы получше разглядеть, как рыбы покачиваются на воде в природных садках. В поле над пляжем пара темно-гнедых лошадей щиплет листья плюмерии. Она готова позавидовать их ленивой вольности, но тут же замечает два колышка с веревками.
И возвращается к садкам.
С полсотни рыб, оказавшихся в западне между черных скал, неподвижно лежат, выпучив глаза, покачиваясь на волнах Тихого океана. Груперы, рыбы-попугаи, рыбы-хирурги. Разноцветные. Теснота, как в бассейне жарким летним днем… и всего один спасатель присматривает за всеми!
Стоит в воде выше колен, сложен как регбист, с ног до головы в маркизских татуировках, седой и курчавый. Он голыми руками собирает спящих рыб и складывает в плетенку из банановых листьев, свисающую у него с плеча.
Она узнаёт его. Это Пито́, садовник, который иногда приходит подстричь деревья в саду пансиона «Под опасным солнцем». Медлительный колосс лет под семьдесят. Он тоже ее узнаёт и подносит палец к губам.
Тсс!
Странно. Почему она должна молчать? Чтобы не разбудить рыб?
Да нет, дело не в этом!
Пито долго хохочет.
— Ты ведь ничего не видела, красотка? А если тебя спросят, поклянешься, что я бил их гарпуном?
Она ошарашенно таращится на островитянина, еще больше его этим развеселив.
— Я… даю вам слово.
Рыбак некоторое время разглядывает женщину, ее повязанное вокруг талии парео в цветах гибискуса, верх от купальника, затем подмигивает:
— Это древняя маркизская магия!
Наконец, тщательно выбрав еще одну крупную рыбу-попугая с сине-зеленой чешуей, старик возвращается к скалам, и она чувствует, что наконец-то имеет право спросить.
— А они… рыбы спят с открытыми глазами?
И снова по камням разносится хохот.
— Само собой, у них же нет век!