«Барнаул» и «Кальмар» снимаются с якорей. «Барнаул» держит сигнал: открыть радиовахту. Через пять минут Владимир Александрович подает мне радиограмму. Читаю: «Следуем Плимут. Зеньков». Вслед за «Барнаулом» и «Кальмаром» проходим мимо плавучего маяка. Теперь мы уже в Северном море. Небо пасмурно, и горизонт затянут густой дымкой. Северный ветер, силой два-три балла, не может обеспечить хорошей скорости под парусами, и мы вынуждены продолжать движение под мотором. С севера подходит широкая пологая зыбь, и «Коралл», то поднимаясь, то опускаясь, начинает кивать бушпритом. А позади нас, как бы провожая «Коралл» в далекий путь, кивает бушпритом плавучий маяк Эльба-1 да несколько чаек с печальными криками парят за кормой.
Крутой поворот на новый курс, и плавучий маяк виден сбоку, — он окрашен в красный цвет, и только высокая решетчатая башня, стоящая посредине между мачтами судна, на которой установлен маячный фонарь, окрашена в желтый цвет. Вдоль борта большими белыми буквами написано: «Elbe-1».
Судя по высокому, с красивой погибью, корпусу с приподнятым носом, остаткам какой-то фигуры под бушпритом, когда-то это был настоящий «пенитель морей», «наездник циклонов» — клипер. Сколько десятков тысяч миль прошел он в дни своей молодости под разными широтами, неся над собой высокую белую гору туго надутых парусов! Теперь, состарившийся и переделанный в плавучий маяк, он провожает в море сотни других счастливых кораблей, которые идут в разные концы земного шара, и приветливо кивает им своим изуродованным бушпритом.
Прощай, верный друг моряков! Наш путь ведет нас далеко вперед, и много миль еще оставит за кормой наш корабль, пока наступит его старость.
В тумане
К вечеру засвежело. Северный ветер разводит крутую волну, и «Коралл» начинает покачивать. Давно скрылись в туманной дымке крутые красноватые берега острова Гельголанд, служившего важнейшей военно-морской базой германского флота во время Первой мировой войны и являвшегося передовым пунктом так называемого «Мокрого треугольника», т. е. треугольника германских крепостей в Северном море[3].
Накрывая стол к ужину, Пажинский ставит штормовые решетки. Видимость ухудшается. Правда, при таком ветре сплошного тумана быть не может, но густые и продолжительные его заряды будут обязательно. Очень хочется перейти под паруса, но, учитывая, что это будет первое ночное плавание под парусами, я задумываюсь. В это время в рубку входит Мельников.
— Борис Дмитриевич, — обращается он ко мне, — «Кальмар» ставит паруса. Разрешите и нам?
— Давайте, — говорю я и вслед за ним выхожу из рубки. Все сомнения летят прочь. Отставать от «Кальмара», конечно, не годится. Да и Мельдер — слишком опытный капитан, и раз он считает, что паруса ставить можно, значит, это так и есть.
Несмотря на наступившую темноту и свежий ветер, команда справляется с работой прекрасно, и мы вступаем под паруса.
Темнеет. Время от времени налетают волны тумана. «Барнаул» и «Кальмар» видны только изредка. Скоро они скрываются в тумане совсем. Начинаем подавать туманные сигналы.
Темная ночь. Ее темнота еще усиливается низко нависшим, совершенно черным небом и густыми, продолжительными, часто повторяющимися зарядами тумана.
В полной тишине при свежем шестибалльном северном ветре «Коралл» под всеми парусами несется вперед.
Вскипают и всплескивают гребни волн, иногда вкатываясь на палубу пенными потоками. Кренится и зарывается в воду подветренный борт. Как черные привидения возвышаются над палубой одетые парусами мачты. Верхушки их исчезают в темноте. На носу чернеет фигура впередсмотрящего.
Сейчас «Коралл» сдает экзамен на настоящее морское плавание. Плохая видимость, свежий ветер, темнота ночи — все это очень осложняет обстановку. Около меня молча стоит Мельников. Как и я, он весь превратился в зрение и слух. Где-то недалеко идут «Барнаул» и «Кальмар», могут попасться навстречу и другие суда. Как будут работать матросы при перемене курса в непривычных ночных условиях?
С сожалением вспоминаю, что в Лиепае только два раза ставили паруса ночью. Нужно было больше тренировать команду на ночных работах с парусами.
Когда «Коралл» входит в густую полосу тумана, мачты окончательно скрываются из виду. Мельников берется за ручку тифона, и резкий звук сигнала как бы замирает у самого борта, не в силах пробиться сквозь густую завесу тумана. Через минуту сигнал повторяется, и так продолжается до тех пор, пока «Коралл» не проходит полосу тумана. Между сигналами напряженно вслушиваемся. Но ничто не нарушает тишину ночи, только ветер посвистывает в снастях да всплескивают под правым бортом гребни волн.