Как видите, три ключевых ресурса островитяне закупали за рубежом.
Дерева на строительство и поддержку флота уходило очень много, и когда император Павел резко закрутил гайки, оборвав торговлю с Англией и запустив проект Северного Союза и второго вооружённого нейтралитета, на острове тут же стали рисовать карикатуры с «безумным императором». И если дерево можно было поискать ещё где-то, то вот с пенькой всё было хуже.
Я не фанат теорий заговоров, но спустя полгода в свержении и убийстве Павла отметился и английский посол, а к датским берегам отправился один однорукий и слепой на один глаз парень с морской болезнью.
Кстати, Павел Петрович планировал лишить англичан их «жемчужины в короне». Планы эти назывались «Индийский поход», но были похоронены вместе с самим императором.
В 1807 году, после заключения Тильзитского мира Россия присоединилась к континентальной блокаде. И если производство железа к тому моменту англичане с горем пополам наладили, то дерево пришлось гнать из Канады. А пенька?
А пенькой англичане, наученные горьким опытом 1800–1801 годов, закупились впрок, и их склады были наполнены.
Как видите, немалая доля мощи английского флота зависела от ресурсов, не производимых в Британии и её колониях.
Несостоявшееся противостояние
Были ли у Англии серьёзные соперники на море после Трафальгара? Фактически — нет. Теоретически?
Теоретически — да. Была одна держава, которая могла позволить себе строить новые корабли вместо ремонта старых, имела невероятное количество строевого леса и запасы пеньки и железа. И этой державе, Российской Империи, островитяне всячески мешали выйти в Средиземноморье. Упустив выход России в Балтику и вообще в море, Британская корона стремилась запереть «русского джина» в Чёрном море. В 1807 году была сорвана совместная русско-английская экспедиция на Константинополь. Во времена греческой войны за независимость англичане делали всё, что бы Дарданеллы и Босфор остались под властью Османской империи, а про собственного адмирала Кодрингтона, командовавшего объединённой англо-русско-французской эскадрой при Наварине Георг IV писал «Я посылаю ему ленту, хотя заслужил он верёвку». Про Крымскую войну и так все знают, как и про то, что только вмешательство Англии в 1878 году не позволило России осадить и взять Константинополь.
Можно много дискутировать о том, что было бы и как было бы — но англичане сдержали «русского джина» в Черном море, и господство британского флота на морях ещё долгое время не оспаривалось.
На море английский и русский флоты тоже сталкивались. Так во время Англо-Русской войны 1807–1812 годов был уничтожен линейный корабль «Всеволод». Эту громкую победу англичане одержали благодаря тому, что «Всеволод» сначала сел на мель, а после, повреждённый, остался беспомощен перед двумя фрегатами.
Англичане подходили к Триесту, где стояли русские корабли отряда Салтанова. Нападать англичане не решились.
Точно так же они не решились нападать и на эскадру Д.Н. Сенявина, стоявшую в Лиссабоне. Правда, Сенявин поверил в несуществующее честное английское слово, и сдал свои корабли англичанам «на хранение».
Ещё одним боем «бездымной войны» стал бой катера «Опыт» (14 орудий) с фрегатом «Сальсет» (50 орудий). Катер отбился от эскадры, и встретил судно без опознавательных знаков. Уже на расстоянии пушечного выстрела англичане подняли флаг и предложили сдаться, но были посланы по всем известному адресу. Уйти от фрегата маленькое судно не смогло, и завязался бой. Английскому фрегату понадобилось четыре часа на то, чтобы справиться с утлым катером.
Остальные же морские стычки проходили как обычно — островитяне гоняли русские торговые корабли, не нарываясь на неприятности.
Пропаганда
История пропаганды величия Англии (и английского флота в частности) началась ещё в XVI веке. Есть такой классный приём: если персонаж «А» испортил воздух, ему надо показать на стоящего рядом персонажа «И», и сказать, что тот замарал штаны. Если «А» сделал это достаточно убедительно, то оппонент («И») изначально оказывается в положении обороняющегося. Даже если он докажет, что он не при чём, осадочек и общее впечатление останутся, а любые попытки обвинить «А» в испорченном воздухе, выставляются как попытка мелочной мести.
Вместе с одним товарищем, психологом и конфликтологом, мы подвели этот приём под такое определение: