— Только не говори, какая она бедная овечка, — ухмыльнулась Иришка. — Как будто она не знает, что и как делает её компания. Да, конкретно за тот случай вины на ней нет, но СЕЙЧАС, — выделила она это слова и покачала головой. — Сомневаюсь, что сейчас она сама так не поступает. И не будет поступать в будущем. Это система, так работает их грёбанная, компания, так работает их грёбанный бизнес. И пусть дон Октавио лично не знает каждого «кинутого» в лицо, именно он эту систему построил. Потому, что мы — не люди; «имперцев» он бы постеснялся так «кидать» — огласка и имидж были бы совершенно иными.
И она… Она тоже одна из них! — повысила голос Иришка. — Его дочь! И то, что не делает сейчас… Ничего не значит.
— Ты не права, — вырвалось у Сильвии, но она поняла, что спорить бесполезно. Надо сказать «спасибо», что её не убили. И уходить. Как оказалось, это очень и очень глупая идея, побывать на мероприятии, где её не знают. И ещё более глупая — на мероприятии националистов Сектора.
— Вы должны уйти, — озвучил её мысль Павел, главный её сегодняшний обвинитель. — Точнее, должна уйти она, — кивок на неё Хуану. — Так будет лучше.
— Паш, ты же знаешь, я уйду вместе с ней, — покачал головой Хуан. — И больше не приду.
— Это твой выбор. — Павел развёл руками. — К тебе претензий нет, но согласись, это была не самая умная идея, тащить сюда Феррейра.
— Но почему, Паш? — взорвался Хуан. — Почему, мать вашу, всех вас за задницу? Это же неправильно! Сильвия… Она не такая, как отец! Поверьте, я знаю, я столкнулся с ними обоими! — Его глаза гневно полыхнули. — Мы должны поддерживать, налаживать отношения между народами, а вы!..
— Вань, давай, включай мозг! — наехал в ответ Паша. — Да, мы должны налаживать отношения. И я больше скажу, если бы ты привёл какую-нибудь Лопес, или Хуарес, или Сантос, девочку с рабочего района Альфы, слова бы никто не сказал! Мы готовы налаживать отношения! Но она — ВРАГ, понимаешь? Не чужая, нет. Чужими были бы Лопес и Хуарес. А она — именно враг. Враги не станут своими.
И не надо красивых сказок о том, что лично она ни в чём не виновата. Паинька, овечка невинная. Это не так. Хочешь, популярно объясню, почему?
Хуана разобрало зло, буквально колотило. И Сильвия видела, он держался из последних сил. Но держался, ибо хотел выяснить этот скользкий вопрос до конца. Раз и навсегда. Сам для себя. Он ведь не один из них, он из Альфы — она до дыр изучила его личное дело.
— Ну, и почему же?
Павел глубоко вздохнул, сделал несколько задумчивых шагов по кухне, в которой, к слову, тишина буквально зазвенела.
— Она из правящего сословия, Ванюша. Не из простых амигос, которые близки нам, а из прослойки тех, кто реально правит планетой. Рулит ею, принимая важные решения. Например, по нашему Сектору, по нашей с вами судьбе.
— Да, признаю! — повысил он голос, подняв ладони кверху, сдерживая порыв Хуана что-то возразить. — Признаю, среди правящего сословия тех, кто принимает решения, единицы. Из сотен аристократов. Вот только ты не понимаешь систему, Ванюша. Когда они принимают то или иное решение, остальные несколько сотен им либо аплодируют, либо ругают за содеянное. Их родные и близкие, кумовья, коллеги по гольф-клубу и по партии в покер. Именно там, в своём окружении, они получают одобрение и порицание, и основываясь на этом, делают или не делают то или иное. Не мы, народ Венеры, а они, в своём маленьком мирке.
Да, она, — палец ткнулся в неё, — не принимает решения. Но она среди тех, кто аплодирует, когда эти твари решают закручивать гайки. И не надо про то, что она не возглавит компанию — она выйдет замуж, и её муж будет советоваться о делах на кухне или в постели, рассказывать о них. А она мягко поддерживать, поддакивать, говорить, какой он умница и как правильно решил. Что, не так? — А это уже ей. — И по Иришке. Это она тут с нами такая вся бедная непричастная. А когда компанию возглавит, очень-очень сомневаюсь, что будет делать как-то иначе. Они буржуи, Ваня. Подлые злые буржуи. Да ещё и ненавидящие нас, жителей Сектора, из самых ксенофобских побуждений.
— Она должна уйти, — закончил он. — Да и ты… Я не против тебя, говорю же, ты правильный пацан. Но определись, кто ты? Один из них, или один из нас?
— Извините, что потревожили вас своим присутствием. — Хуан подошел к ней, провел пальцем по одному из синяков под глазом — Сильвия чувствовала, как тот медленно, но неумолимо наливается. — Ты готова, принцесса? Это не наш бал, я ошибся. И очень-очень об этом сожалею.
— Я тебя понимаю, Хуан, — ответила она по-испански. — Ты хотел как лучше. И зла не держу. Пойдём.
И под напряжённое молчание они двинулись прочь, к выходу из кухни, когда сзади раздался голос Хана: