— Мне нужно взять паузу. Где здесь туалет?
Фрейя что-то начала объяснять, но я не слушал — и без неё знал план помещения.
Да, паузу. Срочно. Чтобы утрясти между сознанием и подсознанием конфликт в системах ценностей. Чтобы усмирить свою вечную подругу. И принести эмоции в жертву политики. В первый раз в своей жизни, но далеко не последний.
— Хуан? — Фрейя появилась сзади, хотя туалет мужской. Голос тревожный, лицо напряженное. Я последний раз плеснул воду в лицо и закрыл кран. Обернулся.
— Да, Мышонок?
— Хуан, я понимаю, как тебе тяжело. — Она подошла и обняла меня, утонула в объятиях. — Держись, тебе надо через это пройти.
В туалете ещё кто-то был, какой-то сеньор. Криво усмехнулся, вышел. Узнал её высочество. Нам было плевать, особенно мне.
— Мышонок… — Я провёл ей по волосам. — Я в порядке.
— Правда?
— Правда-правда.
Она подняла личико, заглянув мне в глаза. Действительно, сочувствие, сопереживание. Движимый подленькими мыслями, я наклонился и поцеловал её.
Целоваться она не планировала, но не отстранилась. Поцелуй вышел долгим, сладким, и если бы не одно «но», я был бы просто на седьмом небе. Но это «но» перечёркивало всю сладость. Я целовал её не ДЛЯ, а ВОПРЕКИ. То есть назло. Есть в этом некий шик, некая изюминка — целовать девушку, с которой на «переговоры» пришёл твой заклятый враг. Но нивелировалось всё тем, с кем именно я целовался. Фрейя, а именно её жизненная позиция в отношении… Хмм… Подхода к моногамии. Избалованная аристократической средой юная дрянь, она бы с удовольствием занялась любовью с нами обоими, если бы это было возможно, и не считала бы это чем-то выдающимся. Мои «районные» стереотипы в этой прослойке общества не действовали, и подходить к подобным вопросам нужно трезво, с точки зрения оппонентов, а не того, как тебе кажется.
Вместе с осознанием последней мысли на меня накатило вдруг зло, ярость. Не приступ, нет — просто здоровое неприятие всего и вся, развеявшее пелену вокруг мозга, в которую он попал с аргументами Себастьяна. Я оттолкнул Фрейю, стараясь быть не сильно грубым:
— Мышонок, можно вопрос? — Голос мой зазвенел, налившись нотками стали. — Зачем ты это делаешь? Зачем встречаешься с ним?
И глядя на её смутившееся личико и непонимающие глазёнки, уточнил:
— Он — скот, Фрей. Тварь. Козёл. И даже не думает скрывать этого. Да, конкретно в той ситуации он ничего не знал, тут моя интуиция говорит, что он не врёт. Но ты заметила на его лице хоть каплю сожаления? Соболезнования? Не мне, а хотя бы пострадавшей по вине их клана девочке? А где же христианское человеколюбие, в конце концов?
Фрейя несколько раз хлопнула глазёнками… И я понял, что задаю такие вопросы не тому человеку.
— Хуан, ты на эмоциях, — жестко произнесла, тоже стараясь быть мягкой, но получалось у неё плохо. — Он извинился. И большего ты не добьёшься.
— Я знаю, это политика, — кивнул я. — Но говорю тебе про сострадание. Чувствуешь разницу?
Она бегло пожала плечами. Нет, не поняла.
— Хуан, мне жаль. Очень жаль. А он… Тебе так нужна его жалость и сожаление?
— Нет. — Из моей груди вырвался тяжелый вздох, после чего я продолжил с напором, вложив в голос энергию:
— Мышонок, твою за ногу! Ты же не такая! Ты нормальная! Почему ты с ним встречаешься? Почему не бросишь этого подонка? Он ведь не скрывает, что подонок! Даже гордится этим! Как ты можешь быть рядом с ним?
— Хуан, приходи в себя, — отрезала она, прекращая разговор, кивнув мне за спину, на раковины. После чего развернулась и вышла.
Конечно, знаю-знаю. Она — инфанта. И всегда должна быть прежде всего инфантой и только после человеком. Но я рассчитывал, что она хотя бы поймёт.
Я вернулся. Разговор продолжился, но уже о постороннем. Точку мы поставили промежду прочим — я, вдруг перескочив с темы на тему, с улыбкой бросил:
— Можешь передать отцу, Себастьян, что я не буду мешаться. У меня и без него будет хватать дел. Но я ничего не забыл и не простил.
— Звучит, конечно, пафосно! — выжал покровительственную улыбку Феррейра.
— Конечно, — спокойно согласился я. — Но если это ничего не меняет, лучше быть честным, неправда ли? Ты, вот, совершенно честно признался, что когда-нибудь ударишь мне в спину. Почему я не должен ответить взаимностью?
— Мальчики!
— Хуан! — одновременно воскликнули и Фрейя и Сильвия. Но эмоций в нашей перебранке не было — все оставались предельно спокойны. А потому вечер продолжился как ни в чём не бывало.
Есть, точка поставлена, договорённость на ближайшее будущее достигнута.
Что это было?
Дипломатическая встреча, протокольное мероприятие. Знаете что такое протокол? Нет, не только правила организации официальных встреч. Я бы расширил это понятие — организация любых встреч и переговоров, даже неофициальных. Потому, что всегда, при организации любых мероприятий должны соблюдаться некие правила, которые для всех и которые нельзя нарушать. А если появится некто, посчитавший себя достаточно могущественным, чтобы «забить» на них, и таковым на самом деле окажется… То он всего лишь эти правила изменит. То есть навяжет новый, свой протокол. Который будет так же скрупулезно вестись, и гарантом-обеспечителем его станет уже эта новая сила. Вот и мы, несмотря на отсутствие статуса, решили важнейший на данный момент вопрос — конфликт Веласкесов и Феррейра. Я отказался от претензий к этому клану, они в обмен… Зарыли топор войны, назовём это так, и отказались от негатива в адрес меня. Сейчас этот союз нужен, а что будет дальше — будет видно. И если хоть кто-то из здесь сидящих (а таковых здесь два человека) посмеет договор нарушить… То пострадает. Несмотря на то, что тот неофициальный. Если взыграет у Себастьяна — его утопит родной отец, отослав куда-нибудь за орбиту Нептуна, считать астероиды; если я… Меня «прикроет» королева Лея, как не оправдавшего надежды юношу. А Фрейя с Сильвией только подольют масла в костёр, ибо являются гарантами.