Тобиас, потирая шею, принялся невнятно объяснять про деньги, которые непременно будут завтра, но медсестра тем временем клацнула замками и выпрямилась, и Северус увидел мать. Вытянутая вдоль тела худая рука и неправдоподобно белое лицо. Темная полоса синюшных губ и круги под глазами.
Наплевав на посторонних, он подбежал, присел рядом на корточки. Эйлин вымученно улыбнулась, слабой рукой погладила по плечу. Запавшие черные глаза беспокойно перехватили взгляд сына. С коротким рваным вдохом подалась навстречу, приоткрылись губы, но сказать помешал ор потерявшего терпение Тобиаса. Он требовал оказать его жене помощь немедленно, а насчет оплаты поверить на слово. Врач призвал не волновать больную криками и, как ни странно, был услышан. Тобиас потерянно оглянулся, потер обеими ладонями лицо и внезапно предложил свою почку.
- Даже если бы мы принимали такую плату, мистер Снейп… - медик оценивающим взглядом скользнул по растянутой футболке, старому трико со вздутыми коленями и остановился на припухшем лице. Стоявший перед ним мужчина шумно дышал, раздувая покрытые сизыми прожилками ноздри. Врач сочувственно вскинул брови, - на ваши почки, боюсь, не нашлось бы желающих. Простите, нам нужно ехать к другим пациентам.
Здесь уже не выдержал Северус. Как же достали эти самодовольные магглы! Вскочил на ноги.
- Вас проводить? – из-за завесы волос он впился злым взглядом в ухоженное лицо врача.
- Благодарю, молодой человек. Не стоит.
Северус повернулся спиной, даже не дослушав, вновь присел рядом с матерью, взял ее руку в свои. «Какая холодная!».
- Тебе нужно в Мунго.
Эйлин заволновалась, задышала хрипло и часто. И двигаться ей нельзя, и денег все равно нет. Северус объяснял, что можно повременить с оплатой, если дать магический зарок, и порывался аппарировать за колдомедиком. Мать сдалась, попросив только в первую очередь приготовить сердечное зелье. Сын согласился.
Простейшее сердечное зелье готовилось из пустырника, сушеницы болотной и цветков каштана. Порошок из рогов драконьей жабы и слизь флоббер-червя обеспечивали чудодейственность. Скинув маскирующие чары с выдвижных ящиков, Северус выкладывал на щелистый дощатый верстак ингредиенты и прикидывал возможности. Прошлым летом он уже подрабатывал подмастерьем аптекаря на Косой аллее и санимагом в Мунго. В обоих местах им, кажется, остались довольны. Можно попроситься снова. Но в аптеке Бурджардини в Лютном подмастерьям платят больше. Правда, у них дела не всегда легальные и периодически бывают осложнения с авроратом. Но это пофиг.
Мысль просчитывала варианты, а руки привычно нарезали, отмеряли, помешивали. В котел уже отправилась большая часть ингредиентов. Оставалось влить слизь и оставить остывать, когда на лестнице раздались шаги. Тобиас всегда шумел, как взрывопотам, что позволяло домочадцам заметать следы преступления – то есть колдовства. Но на сей раз он как будто ничего не имел против. А если и имел… Северус влил слизь и обернулся, готовясь давать отпор. Не пришлось.
Таким откровенно беспомощным Тобиаса он еще не видел. Тот, неловко переступая, остановился у двери. Его руки то ли так сильно дрожали, то ли робко указывали назад на лестницу. – Там матери, кажется, хуже стало.
- Мордред! Знал же, что надо сразу в Мунго! Зачем только послушался?! – Северус на ходу гасил огонь и наколдовывал чары устойчивости. – Котел не трогай!
Эйлин хрипела и на обращения не реагировала.
«Нацеленность. Настойчивость, Неспешность». Вдох-выдох. Вдох. Убогое убранство гостиной мелькнуло перед глазами, растянулось, взметнулось разноцветным вихрем, затягивая в тесную воронку, которая на другом конце развернулась вестибюлем госпиталя. Из-за стола привстала дежурная медиведьма. Но на объяснения времени не было. Возглас негодования прозвучал в спину. На счастье доктор Ирвинг – специалист по лечению от проклятий и отравлений – нашелся в собственном кабинете.
- Хорошо, Северус. Успокойтесь, - сказал он, практически силой вручив стакан воды с дюжиной капель успокоительного. Надев очки в толстой роговой оправе, колдомедик пробежался по списку пациентов в пухлом журнале. – Я найду двадцать минут, чтобы осмотреть вашу маму.
Северус вздохнул с облегчением и позволил себе улыбнуться. Провидческим талантом он не обладал. Стоя над не приходящей в сознание Эйлин, мистер Ирвинг накладывал одни диагностические чары за другими и становился все более мрачным. Диагностика выявила обширное повреждение сердечной мышцы и не обнаружила магического поля. Эйлин забрали в Мунго, но предназначенные для волшебников схемы лечения не дали должного результата. Колдомедикам удалось лишь привести ее ненадолго в чувство.
Спустя три дня Северус молча слушал мистера Ирвинга, рассказывающего про связь магии и долголетия волшебников. Невпопад кивал. Колдуны и ведьмы живут дольше магглов, потому что магический потенциал компенсирует износ органов – он это знал. Сердце Эйлин состарилось слишком быстро, но проблем бы еще долго не возникло, если бы не внезапное магическое истощение. Вот здесь похуже. Насколько ему известно, магическое истощение либо развивается постепенно, либо бывает спровоцировано сильным потрясением. Но ничего из ряда вон выходящего с матерью, кажется, не случалось в последние дни.
Была еще какая-то неувязка, но Северус никак не мог сообразить, какая. Он вообще в тот день стал туго соображать. Смысл слова «умерла» вроде бы и ясен, но вроде и нет. Ведь не может же быть такого, что мама больше не позовет его завтракать, не пристанет с дурацкими вопросами про школу или еще хуже - про настроение? Тогда что все это значит? И почему он ничего не чувствует? Вот когда поссорился с Лили - было больно, а теперь просто тупо непонятно.
Похороны прошли тихо и быстро. Тобиас, который, пока Эйлин была в больнице, показывал чудеса добропорядочности, добивался пропуска в Мунго и, стоя на коленях у кровати жены, уверял, что исправился навсегда, стоило ей исчезнуть, вернулся к старому. Приполз домой на бровях. Северус же, придя с кладбища, поднялся к себе, упал на кровать и не испытывал ни малейшего желания когда-либо вставать. Как дальше жить? Да, без разницы, как.
Оцепенение немного отступило, когда снизу донесся властный женский голос, требующий предъявить его обладательнице Северуса Снейпа.
========== Глава 4. Встречи ==========
- Мне необходимо видеть Северуса Тобиаса Снейпа, - чужой голос стылым металлом прорвался сквозь межэтажные перекрытия и закрытые двери.
«Кто?»
Северус, опираясь на руки, тяжело сел, повел головой. Как лежалой ватой набили.
За неплотно зашторенным окном только начинали сгущаться сумерки, но комнату уже заполнял полумрак, чуть подсвеченный закатным адовым пламенем. Тело непослушное, движения вязкие, неточные… Все, как в дурном сне.
Скрип половиц привычно сопроводил непривычно вялые шаги. Дверь. Узкий, темный коридор. Лестница с тонким зигзагом желтоватого света на выщербленных ступенях.
Голоса стали отчетливее.
- Кто… т-кая? И зчем те Св…рус? – язык Тобиаса заплетался.
- У меня нет ни времени, ни желания для пустых разговоров, - голос явно не принадлежал никому из Хогвартса. Но кто еще мог интересоваться малолетним волшебником?
- Будьте любезны встать и привести мальчика, а остальное вас не касается.
Протяжно проскрипел диван.
- Смею нпомнить… что речь идет… - икота, - о моем сыне! И эт… мой дом!
Пауза натянулась и лопнула.
- Полагаю, вы в состоянии понять, с кем говорите и почему не следует…
Северус толкнул раздвижную дверь и тем привлек внимание говорящих. Они стояли в ровном свете электрической настольной лампы, и от обоих тянулись, переламываясь через стол на стену и занавески, длинные тени, почти неподвижная - женская и покачивающаяся - мужская. Тобиас шатнулся, набычиваясь, шагнул к незваной гостье… но небрежный взмах палочки в обтянутых тонкой замшей пальцах остановил и его движение, и незаконченную фразу: «Я ваших зна-аю…»
Лишь после этого колдунья повернулась лицом. Точеные, но жесткие черты. Высокую прическу дополняет маленькая шляпка с пером. Из знати…
- Северус – я полагаю?