– Просто представьте, что так необходимо для победы над врагом. Представьте, что это спасет государство.
– Как убийство невиновного поможет моему народу?
Задавать подобные вопросы я не имела права, отчего снова получила. На этот раз, удар пришелся на вторую щеку. Я сжала кулаки, но не отступила. Я была ребенком, мне было ужасно больно и одиноко, донельзя обидно и грустно. Любой на моем месте сошел бы с ума, но я все ещё стояла на том же самом месте и не проронила ни слезинки.
– Есть ещё вопросы?
Голос Ефима обманчиво сладок. Деревянный стержень гладил мою щеку в безмолвной надежде обрушиться на нее снова. Я осторожно покачала головой.
Нож, что я выронила на пол, снова оказался в моих руках. Ефим ждал, но я не двинулась с места. Мне хотелось спрятаться, хотелось зажаться в угол и никогда оттуда не вылезать. Хотелось убежать, хотелось уйти, забыться и остановить время. Однако все что я могла – это качать головой.
Отрицать снова и снова. Получать по лицу, животу и плечам. Снова и снова. Стержень обрушивался на меня столько раз, что я уже потеряла счёт ударам. Я больше не могла сдерживать слезы, они лились из глаз сплошным потоком. Зубы сжаты, язык надёжно спрятан. Мне больно, невыносимо больно. Но я качаю головой. Снова и снова.
– Что ж, видимо этот метод больше не работает?
Ефим усмехнулся и с силой откинул стержень в сторону. Деревянная палка разбила окно и полетела наружу, с гулким ударом приземлившись на асфальт. Я вздрогнула, но не повернула головы.
– Раз уж так, я сделаю это за вас.
Внутри меня все съежилось, но я не могла воспротивиться хватке своего тренера. Держа за плечи, он пригвоздил меня к полу, заставляя смотреть. Он посадил кролика перед моим лицом, повернул его мохнатую мордочку ко мне и усмехнулся. Короткий кинжал пронзил тельце этого милейшее существа. Белая шерстка вмиг окрасилась красным. Животное молчало, но кричать ему и не нужно. Я видела все на его мордочке. Видела в дрожащем маленьком носу, в слабо подергивающихся усиках и в глазах, где медленно угасала жизнь.
Я плакала и вырывалась, возможно, даже кричала, но до этого никому не было дела. Ефим все ещё держал меня. Он не собирался отпускать даже тогда, когда дело было сделано. Не собирался отпускать и после того, как я затихла, совершенно прекратив сопротивляться. Он взял тушку кролика и поднес ее прямо к моему лицу, повторяя:
– Ваше величество, вы не справились.
Вы не справились. Ваше величество. Вы не справились.
Кровь животного капала мне на лицо, пачкала руки и колени. Я кричала и билась в судорогах, но хватка мужчины не позволяла мне сделать ни единого шага к освобождению.
К Ефиму присоединилась стража. Стражники в чёрном, их кевларовые доспехи гремят в царящей вокруг тишине. Я смотрела поочередно то на кролика, то на стражников и заметила, что глаза всех присутствующих загораются красным. Переведя взгляд на животное, я с ужасом отметила, что его глаза также окрашены алым цветом крови, а рана на груди кровоточит все сильнее.
– Ваше величество, – говорят стражники одним басом, внушая мне то, что я так старательно отрицаю всю свою жизнь, – Вы не справились.
Не справились. Не справились. Не справились.
Я чувствовала, как фигуры надвигаются и поглощают меня своей темнотой. Я не могла дышать, не могла двигаться. Голоса все еще звучали в моих мыслях, все еще не давали мне покоя. Я била руками из стороны в сторону, но ничего перед собой не видела. Пока…
– Сейди! – чей-то крик вырвал меня из оцепенения, – Сейди, проснись!
Судорожно вдохнув, я пришла в себя. Сама того не замечая, схватила владельца мягкого баритона за плечо и собралась было перекинуть его назад, тем самым впечатав в дерево, однако остановилась.
Стражник. Это всего лишь чертов стражник.
Я вырвала руку и отодвинулась. Привалившись к дереву, стала хватать ртом воздух.
– Что случилось? – спросил стражник, – Ты громко кричала.
– Ничего, – отрезала я. Голос предательски дрожал. Дыхание никак не приходило в норму.
Вздохнув поглубже, я зябко поежилась и потерла ладонями лицо. Кожа стала сухой и безжизненной. Огрубевшие ладони едва не царапали влажные глаза.
– Ты в порядке?
В голосе стражника скользили участливые нотки. Вероятнее всего, это должно было меня насторожить, однако тогда я вообще ни о чем не могла думать. Юноша подался вперед и прикоснулся к лицу. От неожиданности я замерла, но не остановила его. Как оказалось, он всего лишь хотел стереть большим пальцем слезинку с моей щеки.