Он частенько сбрасывал свой роскошный плащ и переодевался в простые одежды торговца или отшельника. Пряча лицо в тени капюшона, он бродил в беспросветных безднах, по темным тропам и заброшенным площадям, тоннелям и переулкам, дыша спертым воздухом нижнего мира. Он мог под чужим именем отправиться к экватору или полюсам или в другие дальние края. Вне своих честолюбивых замыслов — относительно собственной судьбы, или судьбы Набу, или Республики в целом — он всегда был весьма непритязателен. И это позволяло ему оставаться неузнанным, растворяться в толпе, как может это сделать только по-настоящему одинокий человек — тот, кто много лет провел наедине с собой.
И все же окружающие искали его общества. Возможно, на самом деле он плохо знал сам себя. Сначала он думал, что они находят его склонность к уединению интригующей, словно он вел тайную жизнь. Но очень быстро он обнаружил, что на самом деле они хотели лишь поговорить о себе. Они не нуждались в его советах и сочувствии, им просто нужно было, чтобы их кто-то выслушал. Они верили, что он будет хранить их секреты, как хранит свои собственные.
Так было с Валорумом, который в начале своего второго четырехлетнего срока на посту Верховного канцлера вообразил, будто их что-то связывает с Палпатином.
Недостаток харизмы Палпатин компенсировал искренностью, и эта прямота создала ему отличную репутацию в самых разных кругах сенаторов. Он всегда держал наготове дружескую улыбку. В этом был весь Палпатин. Среди упадка, обманов и двуличия он был этаким исповедником, всегда готовым выслушать банальные признания в тривиальнейших злодеяниях, не осуждая, точнее, не осуждая вслух. В душе же он судил вселенную по своим собственным законам и четко чувствовал, что правильно, а что — нет.
Это чувство вело его, и он не нуждался в других проводниках.
Среди представителей отдаленных систем у него сложилась особенно хорошая репутация. Сначала его принимали за своего просто потому, что Набу была крошечной планеткой на самом краю Среднего Кольца. Единственным сколько-нибудь значимым ее соседом был Маластер — дом гранов и дагов. Как на многих планетах в этой части Галактики, формой правления Набу была выборная монархия — и довольно непросвещенная к тому же. Но это была мирная планета, неиспорченная, с классической архитектурой. И населяли ее не только люди, но и коренные жители — раса рептилий, известных как гунганы, которые селились преимущественно под водой.
В то время как большинство его ровесников одного с ним круга по достижении двадцати лет бросали общественную работу, Палпатин предпочел остаться политиком. Пребывание на Корусанте дало ему обостренное понимание несчастий отдаленных систем.
Впервые о существовании «Невидимого фронта» он узнал от представителей битов в Сенате. А позднее именно бит представил его некоторым руководящим членам этой организации. Многие их претензии к Торговой Федерации и Корусанту были вполне законны. Другое дело, что там, где замешана Торговая Федерация, трудно оставаться беспристрастным.
Будь Палпатин одним из тех сенаторов, что регулярно получали гонорары от Торговой Федерации, он бы не придал этому значения или остался слеп и глух — как выразился давеча Валорум. Но, будучи представителем мира, который зависел от Торговой Федерации в вопросах ввоза продовольствия и импорта других товаров, как зависела Набу, было невозможно игнорировать то, что он видел и слышал.
В конце концов бит представил его новому лидеру «Невидимого фронта» Хаваку.
Предыдущие встречи с Хаваком Палпатин назначал в уединенных местечках нижних уровней Корусанта, куда не доставала рука закона. Но нынешний кризис в Сенате вынудил их резко повысить уровень мер безопасности. Поэтому на этот раз Палпатин выбрал клуб на среднем уровне мегаполиса, куда вход был разрешен только представителям человеческой расы. Здесь собирались патриции, чтобы наслаждаться мирскими удовольствиями, вроде т’бака, бренди и игры в дежарик, или просто спокойно почитать. И здесь на самом деле было гораздо меньше любопытных глаз, чем на более низких уровнях. В порядке дополнительной предосторожности Палпатин лишь в последний момент сообщил Хаваку место встречи. При всех тактических способностях у Хавака не хватило бы сноровки, чтобы поймать Палпатина без охраны.
— Ну и хам этот Валорум, — зло брякнул Хавак, едва они уселись за столик в обшитой панелями твердого дерева столовой клуба. — Хватило же у него наглости назначить саммит во Внешнем Кольце — на Эриаду, ни больше ни меньше, — и не пригласить «Невидимый фронт» поучаствовать.