— Вы отличаетесь завидным здравомыслием, сенатор, — со странной смесью досады и восхищения произнес Грацус. — Вы умудрились так ответить на мой вопрос, что ответа, по сути дела, и не прозвучало. Так вы поддерживаете Валорума или нет? — Увидев, что Палпатин собирается ответить, Грацус поспешно добавил: — Я так понял, что именно вы посоветовали Верховному канцлеру послать вооруженные силы на Асмеру?
— Дипломатическую делегацию, — поправил Палпатин.
— Называйте как хотите — суть происшедшего от этого не изменится. И вы не можете отрицать, что эти события попахивают скорее силовыми, нежели правовыми методами.
Палпатин отмахнулся:
— До нас дошли в лучшем случае обрывочные сведения о событиях на Асмеру, сенатор. Кроме того, вы упускаете из виду, что с того момента, как террористы совершили попытку убить Верховного канцлера, «Невидимый фронт» попал под юрисдикцию Республики.
— Так утверждает Валорум, — возразил Грацус.
— На делегацию было почти сразу же совершено нападение, и они реагировали соответственно, — сказал Палпатин.
Грацус насмешливо фыркнул:
— Сомнительное оправдание. Валорум использовал этот инцидент, чтобы нанести превентивный удар: не позволить «Невидимому фронту» сорвать саммит и в то же время подтолкнуть Торговую Федерацию согласиться на введение налогов.
— А я подозреваю, что у него были и другие причины. Все ожидали, что правители сектора Сенекс заявят протест против вторжения на их территорию, но они пока что молчат. Я не удивлюсь, если узнаю, что Валорум заключил сделку с домом Вандрон. Дом Вандрон посмотрел сквозь пальцы на инцидент на Асмеру, а Сенат — или, по крайней мере, Валорум — посмотрит сквозь пальцы на нарушения прав личности, которые продолжаются в секторе Сенекс, и снизит ограничения на торговлю Сенекса с мирами Республики.
Будь то рабовладение или контрабанда спайса, Центральным мирам мало дела до несправедливостей, творящихся во Внешнем Кольце, — усталым голосом произнес Палпатин. — Республика охотно станет торговать с Сенексом, несмотря на все нарушения, если там есть хоть что-нибудь ценное. Иначе Торговая Федерация была бы давным-давно расформирована. Но, по сути дела, неймодианцы потому и незаменимы, что поставляют Центральным мирам то, в чем те по-настоящему нуждаются.
Грацус заволновался.
— И тем не менее, — прошипел он, — во Внешнем Кольце сейчас царит хаос. Даже те, кто открыто не поддерживает «Невидимый фронт», осуждают то, что Республика позволила себе вмешательство в дела Асмеру.
Палпатин изобразил двусмысленную улыбку:
— Уверен, Верховный канцлер в своем обращении к делегатам рассеет все тревоги.
— И мы сгораем от нетерпения узнать, что же он нам скажет, — презрительно фыркнул Грацус. — Поскольку одной рукой он пытается наказать Торговую Федерацию кнутом введения налогов, а другой поощряет ее пряником искоренения ее злейших врагов.
Показное равнодушие Палпатина не дрогнуло.
— Каждый должен в случае необходимости вносить свои коррективы. Как бы тщательно ни разрабатывались планы, нельзя предвидеть все. — Его взгляд вдруг устремился в неведомую даль. — Вселенная вокруг нас пребывает в бесконечных изменениях, сенатор. Только что было светло, а вот мы уже во тьме, и каждому приходится самому искать выход. Если бы действительно можно было предвидеть события — если бы у каждого был дар такой невообразимой силы, — тогда, возможно, будущее можно было направить по тому или иному пути. Но пока что мы всего лишь бредем в темноте на ощупь в поисках истины.
Грацус в очередной раз фыркнул:
— Возможно, вам стоит попробовать внести свое имя в списки кандидатов на высокий пост, сенатор.
Палпатин отнесся к этому замечанию легкомысленно:
— С меня довольно моей скромной роли за кулисами.
— Это вы сейчас так говорите, — пренебрежительно заявил Грацус, но очередь двинулась, и он поспешил следом за Палпатином.
Нут Ганрей томился в ожидании, пока таможенники не просканируют своими примитивными устройствами всех стоящих перед ним делегатов, и от нечего делать изучал соседей в очереди. Его взгляд случайно упал на двух сенаторов-людей — один был пухлый и неаристократичный, второй подтянутый и элегантный. Эти двое, похоже, коротали ожидание за оживленной беседой.