- И давно вы с ним знакомы?- спросил я.
- Нет, не очень, всего пару недель. Подумал, что будет неплохо познакомиться с приятными людьми. Не мешает иметь знакомых, которые сводят тебя куда-нибудь, понимаете?- Он хитро взглянул на меня. И хотя мне идея вовсе не пришлась по вкусу, я кивнул. Воодушевленный перспективой выпивки, тот продолжал: - Давайте познакомимся. Меня зовут Сид Голтон...
Обменявшись любезностями, я предложил поговорить о Салиньи.
- А, да! Понимаете, он упал с лошади недалеко от того места, в Буа, где стреляют по мишеням,- в тире. Так вот, он упал с лошади. Не думаю, что он слишком сильно затянул подпругу. Я кое-что смыслю в лошадях, работал рейнджером в Йеллоу-Стоун. Вот я и говорю, что он упал с лошади, понятно?
- Да, понимаю.
- Да. Так что ему пришлось поехать к специалисту в Австрию: после падения он повредил себе кисть руки и спину - понимаете, рухнул прямо на землю. Я этого не видел, потому что тогда был в Австрии, но мне рассказывали, что он здорово сверзился... Ну, мы с ним познакомились в поезде, как раз когда он возвращался обратно. Я видел его фотографии во всех газетах - великий спортсмен и всякое такое. Я просто подошел к нему и сказал: "Меня зовут Сид Голтон. Хочу пожать вам руку. Поверьте мне, герцог, если бы я был рядом, вы не рухнули бы так с лошади".
- Это было очень тактично.
- Конечно. Ну, мы все время говорили по-английски. И в дороге здорово подружились. Он был очень веселым, все время шутил и смеялся. Я ему сразу понравился. Понимаете, не так уж трудно познакомиться с такими известными ребятами, если знаешь, как подойти.- Голтон самодовольно улыбнулся.- В любой момент протянуть руку помощи... Я часто заходил к нему, но иногда не заставал дома. А с его дружками и вовсе не встречался. Хотя надеюсь. Но его я знаю и буду рад познакомить вас с ним. Он пригласил меня на свадьбу, но эти чертовы зануды!- Лицо Голтона злобно исказилось, впрочем, он тут же беспечно улыбнулся и продолжал: - Понимаете, я не очень-то уютно себя чувствовал среди этих кичливых типов, потому и не пошел на сборище у Килара... Слушайте... Как, вы сказали, вас зовут? Слушайте, поднимитесь к Раулю. Чего это все так раскипятились? Кажется, я вспоминаю...
Он тупо пытался что-то припомнить.
- Мистер Голтон,- вздохнул я,- очень сожалею, но вынужден вам сообщить, что герцог Салиньи убит...
У Голтона остекленел взгляд. Он с подозрением смотрел на меня, будто хотел сказать: "Хочешь меня подловить?" - но не стал расспрашивать о том, как это случилось. Для него было достаточно понять, что произошло нечто непредвиденное. Он почти выбрался из глубокого кресла, когда вошли Банколен с Графенштайном и Вотрелем. В следующую минуту Голтон предстал перед нами в совершенно ином, смешном и глупом виде. Он плакал пьяными слезами, невероятно перетрусил и заявил, что ни черта об этом не знает и что если его не отпустят, то у нас будут неприятности, потому что он человек больной.
- Разумеется, вы можете уйти,- успокоил его Банколен,- только оставьте свой адрес.
Голтон выкатился из комнаты, громогласно объявляя, что идет в нью-йоркский бар Гарри. Судя по оставленному им адресу, он жил на авеню Анри Мартина, номер 324.
Банколен уселся за стол и посмотрел на закрывшуюся за американцем дверь.
- Я начинаю думать,- заметил он,- что американский акт Волстеда {Волстед Эндрю Джозеф - американский политический деятель, автор закона о запрете на производство, продажу и перевозку алкогольных напитков} был самым неудачным законом в истории Франции. Но не важно. С Голтоном можем подождать.- Отодвинув в сторону кипу журналов, Банколен откинулся на спинку кресла, прикрыв глаза.- Садитесь, пожалуйста, месье Вотрель. Основные сведения я должен получить от вас. Присаживайтесь, господа.
Гостиная с отблесками темно-красного света на коричневой коже кресел и с полом, выложенным черными и белыми мраморными плитами, напомнила мне комнату для судебных заседаний в здании Криминального суда у нас в Штатах. Графенштайн стоял спиной к камину и набивал трубку табаком. В кресле перед столом выпрямившись сидел Вотрель. Сбоку при полном освещении стали отчетливо видны многочисленные морщины у него на лице с пожелтевшими от курения усами. В его холодных, бесстрастных глазах застыло вежливое внимание; светлые волнистые волосы заметно поседели на висках. Его безукоризненно сложенное тело было облечено в превосходно сшитый костюм, так что он казался похожим на манекен. Однако за внешним холодным высокомерием чувствовалась натура нервная, не лишенная любви к театральным жестам и даже риску. Такие, как он, способны сделать блестящую карьеру, скажем, стать знаменитым полководцем, умеющим произносить зажигательные речи, призывая солдат к отважной атаке неприятеля, а затем, оставшись в стороне и хладнокровно и расчетливо оценив свое положение, принять меры к тому, чтобы самому оказаться вне опасности. Из подобного материала действительно частенько получаются генералы, артисты и зазывалы уличных балаганов.
- Если позволите, месье, несколько вопросов,- продолжал Банколен.- Вы понимаете их необходимость...
Вотрель слегка склонил голову.
- Могу я спросить, во сколько вы сегодня пришли сюда?
- Точно сказать не могу. Во всяком случае, где-то вскоре после десяти часов.
- Прошу вас рассказать подробно, что вы делали потом.
- Это совсем не трудно. Вообще-то мне не очень хотелось сюда идти,- он с отвращением огляделся по сторонам,- но предыдущее замужество Луизы было не очень приятным, и Рауль подумал отвлечь ее от тягостных воспоминаний, поскольку здесь довольно весело и оживленно... Мы пришли с супругами Килар, но они были вынуждены вскоре уйти. Кроме того,- тут Вотрель посмотрел на Банколена с таким выражением, как будто подумал об очень забавной шутке,-кроме того, думаю, Рауль назначил здесь кое-кому свидание...
- В самом деле? Вы сказали "кое-кому", месье Вотрель, словно имели в виду женщину...
Вотрель пожал плечами. Казалось, Банколен очень заинтересован разговором, но оба смотрели друг на друга настороженно, как дуэлянты.
- На самом деле я не знаю. Мы поднялись наверх. Луизу тут же окружили знакомые дамы и увлекли за собой. Народу было еще очень мало. В курительной вообще никого, когда мы с Раулем зашли туда выпить. После этого он оставил меня - хотел сыграть в рулетку. "Хочу поставить на красное, Эдуар,- крикнул он,- сегодня вечером красное - мой удачный цвет!" Могу поклясться, что на его лице снова промелькнула сардоническая усмешка.