– Простите, а можно вопрос? – перебила она долгую тираду.
За неимением хвоста, недовольно поджав губы, просветитель отреагировал:
– Если по теме…
– По вашей лекции, – подтвердила Танюша. – Я не совсем понимаю, что вы говорите. Нельзя ли выбрать только один язык для общения? Это смешение такое некрасивое получается… – закончить она не успела. Предупрежденный гуру по искусству живописи выскочил за дверь: лишаться части речевого аппарата ему совсем не улыбалось, а орать на детей уже вошло в привычку.
Среди ребят тоже нашлось много недовольных, но были и те, кто показывал Танюше свое одобрение.
– Классно ты его отшила! – одна из девочек подошла и приветливо протянула руку. – Кати́. А это Ле́кси, – кивнула на соседку Тани по неудобному маленькому столу. – Давай после уроков где–нибудь вместе соберемся?
– Без проблем, – легонько пожала руку в ответ. – Здесь есть уютное царство пирожных и тортиков? – вокруг засмеялись, заинтересованных в знакомстве оказалось достаточно.
– Найдем. Все, сейчас будет продолжение, готовься, – подмигнула Тане.
– Как–то я и не подумал, – почесал затылок оператор. – Мы всех понимаем, а она попала в реальность с несколькими языками. На этом жутком суррогате там многие привыкли общаться.
– Не заморачивайся, все она разумеет, – улыбнулся техник. – Просто ей скучно стало, это очевидно.
Часть 30
Сорванный урок так и не возобновился, носитель «раздвоенного языка» больше не показывался. Зато дальше по расписанию ожидалось религиоведение, все предвкушали отдых и расслабление.
– Лекси? Твое имя означает…
– Ага! Папа так назвал, – скромно потупилась Танина соседка.
– Балта твой отец?! – удивилась в ответ. – Здорово, хороший человек.
– Ты его знаешь разве?
– Немного общались. Он только кажется строгим, – вздохнула Таня. – Теперь вот ему со мной разбираться придется.
– Будешь жаловаться? – фыркнула соседка.
– И в мыслях не было. Но проблемы–то со мной уже есть…
– Если сама не настучишь – к нему не обратятся, не волнуйся.
Вошедший в класс человек был неимоверно толст и кутался в засаленную черную материю, имевшую рукава и спускавшуюся до пят. На шее, на толстой цепочке, болтался заряженный амулет[7]. Голову его прикрывала черная же шапочка.
Он сделал колдовские пассы правой рукой и … ничего не произошло.
«Магия закончилась, – поняла Танюша.
Да не волшебство это, смотри через яснознание!»
Астрал дал ответ на многие незаданные вопросы сразу. Человек в черном начал вещать. Некоторое время Танюша вслушивалась в монотонное внушение, затем не выдержала:
– Можно вопрос?
– Обращаться не учили?! – прервал ее грозный голос лектора. – Нужно добавлять – «отец»!
– Иди ты нафиг, – произнесла тихонько. – У меня один папа! – добавила громче.
– Есть отец небесный и все мы дети его…
– Я не адепт вашего культа. Собственно, потому и вопрос возник.
Деятель от религии шумно втянул воздух носом, зло глянул на еретичку и снизошел:
– Спрашивай.
– Вы утверждаете, что божество всех очаровало небывалой добротой. А разве это не должно настораживать? Как–то нелепо призывать творить добро для сволочей, сидя в куче говна…
Рев взбешенного ритора не дал Тане высказать до конца свои сомнения.
– Ты порождение падшего! Богохульствуешь?! Как посмела рот свой поганый открывать?!
– Вы сами разрешили. А ротик у меня очень даже ничего, окружающим нравится. И целуется неплохо, – хитро подмигнула в сторону обалдевших мальчишек.
Пришлось Танюше нанести телепатический удар по рассвирепевшему «отцу» и заставить слушать молча.
– Зачем вы рассказываете в таких подробностях о далеко не самой популярной религии? Большинство людей этого мира вообще не придерживаются конкретного верования. А наибольшее число последователей имеют три других вероисповедания. Вопрос: вам кто разрешил эту пропаганду? Основной закон нарушаете, тридцать пятую статью, – и отпустила слугу божества с миром.
Одноклассники простили Тане «долговязого», которого, по злой иронии, звали Панфи́л: он задирался ко всем и терпение уже заканчивалось. Ей простили родство с Волком и категорический отказ от школьной формы. Готовы были простить отношение к эрзац–языку, лишь бы она и дальше доводила до белого каления преподавателей и «самую классную», как теперь стали называть невменяемую истеричку, руководившую этим детским коллективом.
Можно сказать, что первый день в школе удался на славу. На очень сомнительную славу, учитывая взбешенных педагогов, наотрез отказавшихся вести уроки, если на них присутствует дочь Волка. Их можно понять: ни оскорбить, ни ударить, ни просто накричать – страшно!