22 июля
После беседы с владыкой я решил заехать к отцу Федору, ближайшему соседу, и посоветоваться с ним, как дальше жить. Правда, приятель мой был небольшим философом, но имел житейский практический ум, что для меня в ту пору было очень важно.
В поезде я много думал о нем.
Судя по тому, как провел отец Федор чин крещения, когда я посетил его в первый раз, он принадлежал к разряду тех служителей церкви, которых зовут ремесленниками. Это — самая распространенная каста батюшек, известных тем, что, уча других прилежанию, сами они исполняют свой долг с величайшей небрежностью.
Они обычно ни во что не верят, ничего не любят, ничем не интересуются, кроме личного благополучия. Избранный путь считают ошибкой, жизнь — искалеченной. Оттого желчь свою нередко изливают на людей, которые их содержат.
Отец Федор был простодушнее многих из касты ремесленников. Но и он любил в отместку за свою «испорченную» жизнь покапризничать перед верующими, показать себя более значительным, чем был на самом деле. Попробуй-ка кто-либо побеспокоить его ранее назначенного часа или опоздать! Тотчас раздражит себя беспричинной злостью и скажет:
— Пусть теперь подождут. Я занят!
И принимается пить чай, а потом отдыхать, либо часок полежит, а потом приступит к чаепитию. А на крыльце или в притворе часами дожидаются батюшку мать с ребенком, смущенная предстоящим таинством крещения, и кумы, сгорающие от нетерпения быстрее выпить да сладко поесть.
Отца Федора, как обычно, дома не оказалось. Зато Варвара Савельевна приняла меня, как старого знакомого, и на сей раз мигом вздула самовар.
Обстановка домашнего уюта подействовала успокоительно. Забыв обиды и огорчения, которые причинила Ольга Ивановна, я с охотой слушал болтовню Варвары Савельевны.
— А живем мы с Федором пятнадцатый годок, — нараспев, как былину, сказывала о своем житье круглая от довольства и сытости матушка. — До войны отец Федор работал бухгалтером на крупном предприятии. А в сорок втором попали в оккупацию на Смоленщине. Федор заболел желтухой — вот уж когда я страху натерпелась! Спасибо дядюшке — помог! Был он священником и мужа обучил церковной службе. И хорошо стал Федор зарабатывать. А когда умер дядя, Федор заменил его на приходе.
Обычно батюшки не любят говорить о том, сколько и каких треб они выполняют за день, так как при этом весьма точно можно определить его доход. На прямые вопросы священник в таких случаях отвечает уклончиво: «Да, так, приблизительно…», «И того не будет…» Варвара же Савельевна, напротив, желая похвалиться своим благополучием, выболтала тайну о доходе кормильца: он доставлял в день примерно триста-четыреста рублей.
— Все бы ничего, да устает страшно. Мой-то не жалуется, а я вижу. Верите, вечером едва лишь до кровати доползает и от еды отказывается…
Совсем стемнело, когда появился отец Федор. Он возвестил о своем приходе гулким стуком в парадную дверь.
Приветствовал меня старый приятель любезной улыбкой и лобызанием в уста. Потом полюбопытствовал, не голоден ли, и стал расспрашивать о житье. Услыхав печальную повесть о мытарствах в приходе, сказал с искренним сожалением:
— Вот, бандитка, скольких людей извела! И смерти на нее нет!
Потом спохватился и предупредил:
— Только вы ей мои слова не передавайте. Я ее не боюсь ничуть, а все-таки… У нее, говорят, большие связи, даже в патриархии. Через монахинь, живущих там, она и не такие дела обделывала. Рассчитается и с вами — это как пить… Да и у меня ктитором сидит вор и нахал. Ни прогнать не могу, ни отучить от воровства. А уж ваша-то, старостиха, в этих делах дока…
Разговаривал отец Федор вяло: веки его то и дело тяжело смыкались, и долго не мог он заставить их вновь подняться. Я стал прощаться, но тут пришла в голову мысль просить его о помощи:
— Позвольте приезжать иногда к вам на подмогу. Скажем, по воскресеньям или в большие праздники. У меня в эти дни прихожан почти нет, все к вам, в город устремляются.
Такого оборота отец Федор не ожидал: он даже проснулся от удивления. Сказал с неохотой:
— Нет, зачем же вам утруждать себя. Я помощников не прошу, сам управляюсь.
— А можно ли попросить владыку перевести к вам постоянным вторым священником, — не унимался я, пытаясь найти какой-то выход из распрей с Ольгой Ивановной.
— Вряд ли это возможно, — холодно и с большим неудовольствием заметил отец Федор. — Вдвоем нам делать нечего. Нет, я категорически против…
И он открыл парадную дверь.