— Гарантии? — спросил Роман.
— Что Леонид Львович выживет? Их нет. Если бы не реаниматор и своевременная помощь, он бы уже умер. Наверняка.
— О том и речь. Вот тебе две чаши, — командир расставил руки. — На одной мы: ты, я, Трипольский, Буров, Иванов и, хочется верить, Роберт с Викторией. Наш шанс вернуться.
— С чего ты вообще…
— Не перебивай, пожалуйста. На второй чаше — Ганич. Скажи теперь, ты готова пожертвовать нами ради более высокого шанса спасти этому двуликому жизнь?
— Не суди по…
— Ответь, пожалуйста, Ренат. Прямо — готова?
Она молча сомкнула над головой «замок» из пальцев, уставившись в стол. Стены кают-компании давили.
— То-то же.
— Хорошо. Будь по-твоему… Когда?
— Приступай к подготовке прямо сейчас. Обо всём, что потребуется, говори.
— Я не знаю, что мне может потребоваться. Я раньше этого не делала…
— Все мы раньше чего-то не делали. У нас получится. И я буду рядом.
Командир почти верил в сказанное. Почти. Но тот мизер сомнения, очень крепкий и оттого опасный, как алмазная крошка в часовом механизме, нельзя выставлять напоказ. Ни в коем случае. Роман просто права не имеет говорить иначе. Пусть даже слова его были чуточку… неправдой. «У нас получится».
Погружение было прорывной практикой. Во всём, что касалось Ординатора, иного и не было. Такого рода воздействие на сознание человека скрупулёзно изучалось в НИМИ всего лет пять-шесть, цели ставились амбициозные: от безошибочного допроса предполагаемых преступников до лечения душевнобольных. И лишь недавно практику погружения ввели в общий курс обучения психосерверов.
Ели молча и мало. Одна Рената была вынуждена хрустеть печеньями больше остальных, запивая глюкозным сиропом — мозг с размещённым Ординатором требовал очень много энергии. То и дело взгляды космопроходцев падали на пятно у стены. Казалось, если присмотреться, оно отливало голубым…
Никто не верил в случившееся. Большинству разоблачение Бёрда казалось каким-то дурным сном, мороком.
Буров молчал. Слушал, поглядывая и наглаживая щетинистый подбородок. Но вдруг встал и подошёл к стоящему у стены командиру почти вплотную, нависнув над ним.
— А какого лешего мы принимаем всю эту херь про Слово на веру?
Кают-компания замерла. Космопроходцы уставились на Истукана, словно бы тот и вправду был ожившим изваянием. Никто до этого не высказывался против заданного Романом вектора.
— Если задуматься, то верить её словам… — начал было командир.
— Я не про неё. Я про тебя, Роман Викторович. Кто подтвердит, что ты вообще говорил с Кислых? Бёрд? Иван, ты слышал их разговор?
Иванов покачал головой:
— Они просто смотрели друг на друга. Командир сказал, что диалог вёлся через Ординатора, — и добавил, тише и слегка виновато: — Только вот Ординатора в пещере не было. Мы никак не могли дозваться его там, под модулем…
— В том и соль. Ты ведь надышался триполием, Роман Викторович. И теперь уверен, что всё было на самом деле. А ведь даже через Ординатора вы говорить не могли. Ну? Что скажешь?
Роман прочистил зубы и сложил руки на груди.
— Ты прав, Тимофей Тимофеевич, — он и заглянул великану прямо в глаза. — Только вот ответь и ты на вопрос. Какой у тебя план действий? Как ты планируешь эвакуировать экспедицию?
Буров не ответил. Только смотрел на Романа долго, испытывающе.
— Отвергаешь — предлагай. Всё ж просто, Тимофей. Усомнился во мне и хочешь решать? Хорошо. Я сложу с себя полномочия, но только вот чего скажи мне, друже: ты сам-то не дышал триполием? И другие им не дышали, нет?
Буров повёл плечами. Хоть пасмурное лицо и не выражало ничего, командир понял, что попал в цель.
— Кто ещё против порыться в голове Ганича? Кто считает так же? Что я просто насмотрелся галлюцинаций?
— Не нагнетай, — прогудел Буров и вернулся на место. — Никто так не считает. Только я. Признаю — перегнул палку.
— Предлагаю голосовать… — несмело вставил Трипольский.
— Обязательно проголосуешь! Как-нибудь. А пока, — Роман зло покусал щёку, — приказываю: капитану Неясовой подготавливаться к погружению, капитану Бурову оказывать ей техподдержку по всем возможным вопросам с реаниматором, лейтенанту Иванову — ПИМ в зубы и ни на шаг от Ренаты Дамировны! Не слышу!
— Есть, — хором ответили космопроходцы.
— Ему, скорее всего, не пережить погружения, — примирительно произнёс Буров.