С улицы, откуда-то издалека, донёсся оклик патруля, топот, выстрел. «Много ещё этой дряни гнездится в Галичине», – вздохнул следователь.
Неожиданно раздался лёгкий стук в окно. Накинув на плечи гражданское пальто, сержант Гарбуз, ростом и фигурой похожий на Пивня, вышел в прихожую и, не тая мягких шагов, приблизился к двери.
– Кто? – шёпотом спросил он.
– Телеграмма, – отозвались из-за двери. Гарбуз на долю секунды замешкался, но тут же вспомнил, как надо увильнуть от условного отзыва: открыв «глазок» в филёнке двери, сержант приставил глаз и, как бы узнав посетителя, молча открыл дверь, оставаясь сам в тени.
– Проходь… – неразборчиво, как бы со сна, буркнул он, указав вошедшему на комнату, и стал тщательно запирать дверь.
Войдя за гостем в комнату, «хозяин» повернул выключатель. Маленький щуплый челове-чишко изумлённо вытаращил круглые глазки.
– Доброй ночи! Проходите, пожалуйста, – любезно встретил его молодой офицер.
Его преосвященство был совсем плох. Болезнь лишила могущественного Львовского митрополита возможности удрать с друзьями-гитлеровцами. Освобождение Украины советскими войсками вроде как бы доконало главу греко-католической унии: его преосвященство имел все шансы, минуя своё непосредственное начальство в лице монсиньора Пачелли, то есть папы Пия XII, явиться без доклада прямо к всевышнему, чего с минуты на минуту и ждали: сам митрополит – со страхом и явным нежеланием, а его приближённые – с нетерпением.
Холодеющие ноги были укутаны пледом, – митрополит полусидел на взбитых подушках. Пожалуй, сейчас в этом измождённом болезнью, пожелтевшем старце едва ли кто-нибудь узнал бы бывшего блестящего офицера кавалерии императора Франца-Иосифа I, юного графа Андрея Шептицкого, в своё время расчётливо сменившего мундир и тяжёлый палаш на чёрную сутану и серебряный нагрудный крест ватиканского священнослужителя. Много лет прошло с того времени, и теперь только мозг, глаза да лежащие поверх одеяла тонкие холеные руки сохранили жизнь. Но ещё в 1900 году эти руки цепко схватили престол львовокого митрополита (а с ним – и горло духовно подданных украинцев), и, пока ясен мозг графа, они ни на минуту не упускают схваченного.
Пользуясь бессонницей, Андрей Шептицкий днём и ночью вершит дела. Духовный пастырь чувствует близость своей кончины, но не о себе, а о своём «долге» печётся он, отдавая каждую минуту неусыпным заботам о пастве и унии.
И сейчас его немалый «штаб» на Святоюрской горе лихорадочно деятелен. Европу содрогают огромные события, и у западноукраинских святых отцов немало хлопот. Ведь духовный «штаб» его преосвященства руководит и занимается не только обращением к богу наивных душ – отнюдь нет. Сюда издавна тянутся незримые нити от многих промышленных и финансовых магнатов Европы и из-за океана, из некоторых правительств, из гестапо, интеллиджен-сервис, Си-Ай-Си и многих им подобных «богоугодных» учреждений. И, конечно, главная нить намертво связывает святоюрскую обитель с Ватиканом, ведущим свою крупную политическую игру.
Какие бы события ни потрясали с годами Европу, с каким бы треском ни рушились некоторые границы, государственные политики и политические деятели, министры и целые кабинеты, – нити эти оставались незыблемо прочными.
В свою очередь и из «штаба» Шептицкого в разные стороны тянутся тысячи нитей оперативного «духовного» руководства. Этими нитями, подобно марионеткам, приводятся в движение сотни самых различных по своему облику и характеру действий исполнителей «воли всевышнего», – начиная от благообразных интеллигентов и кончая террористами – бандитами ОУН.
И вот сейчас, где-то на промежуточной инстанции между последними и его преосвященством, в покоях старинного дворца, седобородый мужчина в долгополом сюртуке чёрного кастора спросил своего собеседника:
– …А как, отец Александр, этот заблудший еретик-журналист?
Сидящий против него на стуле священник, высокий, крепкий, с заметными под чёрной шёлковой сутаной мускулами, сохраняя достойную военную выправку, склоняется в поклоне.
– Он был одержим кощунством, и вот его… скоропостижно скончался без покаяния, – смиренно ответил отец Александр.
– Справедливо. Но святая церковь и я недовольны вами, отец Александр. В числе избранных вам поручено особенно богоугодное дело, а вы работаете хуже других. Да, да, – хуже. Крестом и мечом – вот святой девиз, начертанный непогрешимым папой на знамёнах греко-католической церкви сегодня. А где ваш меч, отец Александр? Всего три-четыре акта святого мщения. Мало. Очень мало.
– Но они бдительны! И защищают народ. Господа пролетарии верят им и льнут…
– А вы что же, не в состоянии перехитрить врага? Тогда снимайте сутану и идите в нищие. Или боитесь?.. Карать! Беспощадно карать предавших церковь! – тяжело задышал мужчина в сюртуке.
– Что я ещё хотел сказать вам, отец Александр? – немного успокоившись, тихо произнёс он. – Да, вы не проницательны. Союзникам России можно доверять, и вы прислушивайтесь к тому, о чём говорит этот молодой посланец Штатов. Не беспокойтесь, без санкции ЧИП[2] он не явился бы к нам. О переговорах информируйте меня ежедневно и ничего сами не решайте.
2
ЧИП – официально – католическое прессагентство Ватикана «Чентро информационе про део», фактически – отдел огромного штаба папы Пия XII, ведающий шпионской сетью отцов-иезуитов во всех странах.