— Отстань, Дерк, — неожиданно по-детски ответила Береника. — Я вообще не хочу тебя видеть.
— Ну вот, — вздохнул он. — Ты сама довела ситуацию до такого состояния, а я теперь еще и виноват. Удивлен, как мы вообще раньше находили общий язык.
— Да уж, я тоже, — огрызнулась она. — Ведь все было бы иначе, послушай ты меня хоть раз. Но нет, заладил свою прописную неведомо кем истину и дальше своего носа не удосужился посмотреть!
Дерк покачал головой.
— Давай хоть сейчас обойдемся без этой лжи. Уж не знаю, для чего ты все это затеяла и зачем тебе понадобилось уничтожать Великий Лес, но я устал смотреть твой спектакль.
Береника горестно усмехнулась, потрясла головой.
— И вот опять ты это делаешь. Поразительно, Дерк, как смерть наставника лишила тебя проницательности. Как я уже сказала, не хочу тратить на это время. У меня есть более важные вещи, чтобы подумать над ними.
— Например, план по уничтожению Великого Леса? — съехидничал Дерк, уязвленный ее словами.
— Да хоть бы и это, — хмыкнула Береника.
Они замолчали. Береника так к нему и не обернулась, и Дерк снова начал по ней тосковать. Хотя казалось бы — вот она, такая родная. Он знает каждую линию этой гордо выпрямленной спины, каждый локон пламенных волос, каждую родинку на лице. Но нет. Чужая. Теперь уже чужая.
— Береника, — снова позвал он.
— Ну чего тебе? Дерк, правда, мне не нужны нотации и нравоучения. Я останусь при своем мнении, ты — при своем, а свою мораль засунь в драконью задницу. Там ей самое место.
— А если я скажу, что готов тебя выслушать?
— Ага, сделаешь мне одолжение, — скривилась Береника. — Чтобы ты опять сделал вот это свое лицо: «Ну ты же ничего не понимаешь, Рени, во всем виновата скверна, бла-бла-бла…» Избавь меня от мучений, прошу.
Дерк почувствовал себя неловко. И впрямь, он не испытывал никакого желания в очередной раз выслушивать безумные слова Береники о том, что Великий Лес нужно уничтожить. Нельзя же просто так взять и поверить им! Великий Лес — его дом. Пускай он родился не здесь, но здесь он вырос, здесь провел немало славных часов и вложил в это место всю свою душу. Великий Лес был с ним рядом после смерти Мерлина, чего не делала Береника. И после всего этого она предлагает его уничтожить.
— Догадываюсь, что за мысли сейчас крутятся в твоей голове. Безнадежный ты, Дерк, от слова совсем, — печально усмехнулась Береника. — Такой великий маг, а толку — ноль. В ситуации разобраться не сумел, близких не защитил, весь Пояс Артемиды опасности подвергнул. Достойный преемник Мерлина, нечего сказать.
В висках застучало. Если бы не прутья клетки, Дерк с голыми руками бросился на Беренику и заставил ее ответить за такие слова.
— Как ты вообще после всего, что произошло, смеешь упоминать имя учителя?
— Да ты посмотри на себя! — воскликнула Береника. — Ты же так изменился, что посмотреть страшно! Был подающим надежды магом, а превратился в труса, который только и может думать, что о своей собственной мудрости!
— Если в твоих глазах хороший маг — это тот, который пытается уничтожить свой родной дом и все, что строил Мерлин, то я не хочу им быть!
— Да Мерлин сам пытался все это разрушить!
Слова Береники повисли в воздухе. При желании Дерк мог бы их даже потрогать. Он сделал глубокий вдох и выжидательно уставился на Беренику, а она впервые полностью повернулась к нему.
— Ты же читал дневник. Хотя бы его часть. Зная твою твердолобость, ты наверняка еще на середине счел его подделкой, затряс головой и закрыл, отказываясь поверить. Но все, что там написано — правда, Дерк, хочешь ты этого или нет. Я не действую наугад и не творю безумные вещи. Я выполняю долг, который достался мне от учителя. Поверь, я сама от него не в восторге, но должна. Потому что он знал, что кроме меня, выполнить его некому.
Дерк не знал, что ответить.
— Теперь я, кажется, совсем запутался.
— Нет, — покачала головой Береника. — Ты просто не пытаешься разобраться.
Она готова была снова отвернуться, но он задержал ее.
— Стой. Погоди. Я правда готов тебя выслушать. Пожалуйста, Береника, объясни, что происходит. Я устал играть с тобой в кошки-мышки. Все эти годы мы были врагами. Если не заслуженно, я прошу у тебя прощения. Просто расскажи мне все с самого начала. Так, как оно было.
Береника ответила не сразу. Дерк видел, сколько эмоций разом промелькнуло в ее глазах: надежда, печаль, страх. Затем она медленно выдохнула и наконец кивнула.
— Хорошо. Надеюсь, Ворлак сейчас не придет, а то испортит весь рассказ. Он ведь всегда все портит… В общем, как ты и попросил, я начну с самого начала. Наверное, с тех самых пор, когда мы с Реданией еще жили под одной крышей.
Это было бессовестно давно, так давно, что я уже и подробности начала забывать. Не могу сказать, что семья наша была счастливой или что мы жили душа в душу, но нам было неплохо всем вместе. Впрочем, с Реданией мы никогда особо не ладили. Думаю, причина в том, что даже тогда мы были Белой и Черной Колдуньей, хотя тогда нас так никто еще не называл. Она была светом, пускай и холодным, а я — тьмой. С самого рождения мне был дан незавидный дар управлять скверной. С одной стороны, здорово, можно не бояться самой страшной темной магии в Поясе Артемиды. С другой, это и не дар вовсе, а проклятие. Тот, кто наделен такой способностью, обречен на вечное непонимание и проблемы.
Так было и со мной. Мой дар креп с каждым годом, я становилась сильнее, и контролировать свои способности становилось все сложнее. Мне пришлось оставить обучение в академии, ограничить общение с сестрой, на которую моя аура дурно влияла, и только изредка обмениваться с друзьями лживыми письмами. Я врала все свое детство. Говорила, что уехала в другую страну, что там мне хорошо и что так усердно тружусь, что не хватает даже времени на общение. Это была отборная ложь. Я жила там же, где и до этого, была заперта в своей комнате, ненавидела весь мир за то, что он так обошелся со мной, и скучала. Думала, я всю жизнь так проведу, в этих четырех тесных стенах, где ничего хорошего, кроме картины с лесом, не было.
Здорово, что я ошибалась. Я сейчас не могу сказать, что прожила отличную жизнь. Думаю, все пошло наперекосяк. Но я все равно не жалею, что ушла из того ужасного дома, где не было ни настоящего, ни будущего.
Моя жизнь изменилась, когда на порог нашего дома заявился немощный старец с бородой по колено и попросил воды. Моя мама, хоть и женщина строгих нравов, не смогла отказать измученному нищему. Она посидела с ним на крыльце, накормила и напоила, а в дом вернулась уже с белым от потрясения лицом. Она заглянула ко мне в комнату — совсем ненадолго, силы мои большего не позволяли — и велела собирать вещи. «Надолго?» — спросила я. «Навсегда», — ответила мама.
Знаешь, наш Мерлин… Он ведь только на первый взгляд был редкостным занудой. А в душе его жил вечный авантюрист, вроде твоего нынешнего ученика. Вот и тогда, в самую первую нашу встречу, он меня разыграл. Когда я вышла на крыльцо, он так и не вышел из своего образа немощного старца. Сказал, что забирает меня в академию, и полдороги страшно нудил на непонятные мне темы. Я уже думала тайком убежать, и как раз на этой мысли он меня и поймал. Рассмеялся, принял настоящий облик и сказал, чтобы я даже не думала так делать, если не хочу потом всю жизнь убегать от самой себя. «Ты, должно быть, не заметила, но никакой я не профессор Роббинс из Бэксворда. Меня зовут Мерлин. Я прибыл из Великого Леса и действительно намерен взять тебя в ученицы, если ты не возражаешь». Возразить ему было попросту невозможно. До тебя он был первым мужчиной, в которого я влюбилась с первого взгляда.
Дерк покраснел, но не стал перебивать.
— Мы шли до Бэксворда, куда его позвали неотложные дела, несколько дней, и в дороге он начал давать мне первые уроки. Тогда они казались скучными. Помню, как подпрыгивала от нетерпения, думая, что за секунду познаю высшую магию, и как была разочарована. Мерлин не читал морали. Он посмеивался, говорил, что однажды я все пойму, и давал все больше и больше заданий. Некоторые из них были странными. Другие — полезными, но занудными. Самыми долгими были занятия, посвященные концентрации. Они раздражали больше всего, но Мерлин был терпеливым и чутким наставником. Через свои задачки и уроки он давал понять, насколько важно научиться собой управлять, познать себя и узнать себе цену. Я все еще была мала и глупа, когда мы добрались до Бэксворда, но уже умела держать себя в руках и не позволять скверне вредить тому, что меня окружает.