— Я знал, что ты это скажешь, — вздохнул Мелвин. — Хорошо, я поведу. Иди… ползи за мной.
Но не успел он толком обогнуть кусты черноплодной волчанки и заползти за них, как его тут же отбросило обратно на добрый метр. С коротким вскриком Мелвин взлетел в воздух и мешком рухнул на землю, застонав от боли. Гахара испуганно дернулась в его сторону.
— Черт, я еще думал, почему все так просто? А зачем ей охрана, которую можно обхитрить, если есть заклятия. Она выставила барьер, — пояснил он Гахаре. — Боюсь, за пределы этой поляны нам не выйти.
— Вот проклятье! — вскрикнула Гахара. — Чертовы заразы, да я как только до них доберусь, шеи им посворачиваю, Зверье поганое…
Пока она бранилась, Мелвин, нахмурившись, размышлял над ситуацией. Барьер состоял из нескольких сложных заклинаний, которые, кроме того, сложно переплетались между собой. Если он пойдет напролом и попытается разорвать барьер грубой магией, его снова отбросит назад, только на этот раз куда ощутимее, больнее и опаснее: такого удара его мозг точно не выдержит. Значит, нужно найти ниточку, с которой начинается этот барьер, и медленно вытягивать ее из общей паутины, пока невидимая стена не исчезнет вовсе. Это долго и трудно. В его положении это почти невозможно. Но на кону жизни двух девушек, да и свою собственную еще сохранить хочется. Как сказала Гахара, надо рискнуть. Никто не придет на помощь. А значит, он должен помочь самому себе и тем, кто попал в беду.
— Пожалуйста, помолчи и дай мне сосредоточиться. Я буду пытаться распутать этот барьер. Дай знать, если кто-нибудь придет, и притворись, что ты до сих пор без сознания. Боюсь, они сразу же отправят нас на допрос, как только поймут, что мы очнулись.
— Думаешь, они до сих пор не услышали наши крики? — насмешливо спросила Гахара.
— Я почти в этом уверен, — кивнул Мелвин. — Слишком хитро сплетен этот барьер. Боюсь, тот, кто его творил, не учел, что такая по силе стена не будет пропускать звуки ни в ту, ни в другую сторону. А теперь дай мне хорошенько поразмыслить. Это будет долго. Делай, как условились, и не отвлекай меня.
Гахара припала ухом к земле. Снег был холодным и забивался в уши, но Гахара расчистила себе небольшой участок, чтобы к нему было не так мокро и холодно прислоняться.
— Я тебя не подведу, — пообещала она.
А Джуди в это время никак не могла взять в толк, что с ней происходит. Она бестолково бродила от стены к стене в запертой комнате, и холод пробирал ее до костей. Как бы она ни прыгала, как бы ни растирала озябшие плечи руками, ничего не помогало. Она плохо видела и едва разбирала смутные очертания предметов, а мир покачивался из стороны в сторону, словно она только что сошла с карусели. Было одиноко и страшно. Так страшно, как никогда в жизни, даже когда по пятам за ней гнался Ворлак Мердил. Джуди была наедине с тесной комнатой, стены которой давили со всех сторон, и внутренним ужасом, путавшим мысли, сковывавшим тело. Руки и ноги почти ее не слушались. Джуди звала на помощь и кричала, но ни звука не срывалось с ее губ, и ей становилось еще страшнее от мысли, что здесь, в этой комнате, никто и никогда ее не найдет.
Дверь приоткрылась, пропуская узкую полосу света, и Джуди отпрянула от нее, как будто вампир.
— Ну-ну, я не причиню тебе зла… — раздался знакомый голос, а следом — гадкий смешок. — Пока что. Я приказала бросить тебя в подвал и надеялась, что о тебе никто никогда не вспомнит, но Черная Колдунья, увы, рассудила иначе. Выползай. Тебя ждут наверху.
Джуди боялась идти: свет причинял невыносимую боль не только глазам, но и всему телу. С другой стороны, оставаться в подвале было страшно, так что она сделала робкий шаг в сторону ведьмы, стоявшей в дверях. Тетя Кларисса тут же ухватила ее за локоть и небрежно встряхнула.
— Пошевеливайся! У Черной Колдуньи не так уж и много времени на тебя.
Джуди с трудом разбирала дорогу. Все вокруг казалось слишком ярким, ослепительно белым, как бывает, когда сильно кружится голова. И все же Джуди удалось различить стены дома, заросшие плющом даже изнутри, и услышать скрип половиц под ногами. У нее мелькнула мысль, что именно в этом доме мог давным-давно жить со своей женой Лаэрт. А Черная Колдунья и тетка Кларисса безжалостно его осквернили. Тетка остановилась у дверей в конце коридора и попридержала Джуди за плечо.
— Просто хочу, чтобы ты знала: даже если ты решишь перейти на сторону Черной Колдунье, я тебе буду не рада. Такие союзники нам не нужны.
Ее взгляд остановился на обсидиановом ожерелье, и лицо тут же приняло такое выражение, словно тетушка съела целиком кислый лимон.
— Откуда это у тебя?
Джуди сглотнула. Она не хотела говорить про шкатулку Оливии и потому промолчала.
— Это принадлежало Оливии, — прошипела тетя Кларисса. — Это не твое. Снимай.
— Оливия оставила мне эту вещь в наследство, — воспротивилась Джуди, прикрывая ожерелье рукой.
— Это ложь! — процедила сквозь зубы тетя. — Немедленно снимай!
Джуди ощутила в голосе тети неприкрытую угрозу. Кошелек или жизнь. «А чего ей поддаваться, если все равно скоро прощаться с жизнью?» — ехидно осведомился голос в голове. «Нет уж, я лучше выиграю еще немного времени. Подмога не придет, так хоть поживу еще немного», — возразила Джуди сама себе. Вздохнув, она расстегнула застежку ожерелья. Тетя Кларисса тут же протянула руку: точно когти, которыми хищник ухватывает добычу.
— Уй!
Едва схватившись за ожерелье, тетя Кларисса отдернула руку. Ее перчатка задымилась. Джуди изумленно взглянула на ожерелье. Неужели оно наделено магической силой?
— Хорошо, — злобно сказала Кларисса, потирая обожженную руку. — Оставь пока себе. Разберемся с ним… позже.
Джуди надела ожерелье обратно на шею и любовно погладила его пальцами. Хоть кто-то защищал ее в этом царстве зла.
Тетя Кларисса распахнула двери в комнату и втолкнула Джуди внутрь, зашла, цокая каблуками, следом и встала у стены, недовольно скрестив руки на груди. Джуди нерешительно замерла на месте, чувствуя себя между двух огней: позади стоял злейший враг всей ее жизни, а впереди — неизвестность, которую она и различала-то с трудом. Мир перед глазами по-прежнему качался и плавал.
— Проходи, — раздался приятный женский голос с другого конца комнаты. — И присаживайся, тебя совсем не держат ноги. Я надеюсь, тебе станет лучше.
Джуди не доверяла голосу, но решила, что если она присядет, хуже точно не станет. На подгибающихся ногах она прошла вперед, где ее подхватила сильная и надежная рука. Ее провели к стулу и бережно усадили. Мир еще немного повертелся, ослепляя нездоровой белизной, но потом стал понемногу вставать на место, и Джуди наконец увидела, с кем она имеет дело. У дальней стены, между двумя большими запыленными окнами, сидела рыжеволосая женщина. На ней было вызывающее красно-алое платье, в лучших цветах культа Мердил, но во всем остальном отторжения она не вызывала: у нее было приятное, остро очерченное лицо, мягкий изгиб бровей и добрая улыбка. Она смотрела на Джуди тепло и вместе с тем тревожно. Наклонившись вперед, женщина внимательно осмотрела ослабшие, дрожащие руки Джуди, ее бледное осунувшееся лицо и стремительно поднялась.
— Кларисса. — Ее голос в пустой комнате прозвучал гулко и резко. — Что вы сделали?
— Всего лишь простое заклинание, это временные эффекты, — отмахнулась тетушка. — Ты снова даешь волю чувствам, Береника.
— Не пытайтесь обмануть меня! — вскричала Черная Колдунья. — Я скверну узнаю за тысячу миль. Что вы себе позволяете? Сначала я узнаю, что вы бросили Джуди в подвал, а затем — вот это. Какие еще сюрпризы вы мне приготовили?
— Да брось, — хмыкнула Кларисса. — За кого ты меня принимаешь, за дурочку? Я видела своими глазами, как ты спасла этого Дейла Хэнделла, сделав скверну частью его самого. Джуди что, избранная, раз эти способы тут не действуют?
— Дейл Хэнделл был магом из Алдерона, — процедила Береника. — Его организм устроен несколько иначе. А Джуди — всего лишь человек, и если я попробую сделать то же самое, это убьет ее. По твоей милости!
— Пожалуйста… — жалобно позвала Джуди. От громких голосов у нее разыгралась страшная мигрень. Новость, что она отравлена скверной, не удивляла и почти не пугала: она так устала, что почти потеряла способность переживать. — Не надо так кричать. Где мои друзья?