Я, как и всегда, рыскал в горах, надеясь отыскать что-нибудь интересное для своей коллекции артефактов. Тогда я не был наемником, но уже закончил обучение и тратил свое время на такие вот вылазки, которые очень раздражали отца. Впрочем, раздражали его и люди, и по этой причине после того дня я уже никогда не возвращался домой и никогда больше не смотрел ему в глаза. Пролетая над ущельем, я услышал крики борьбы и заинтересовался. Нет, поначалу я не горел желанием помочь, мне было просто интересно: а вдруг там грабят торговый караван? Я мог бы ворваться в гущу схватки, как вихрь, похитить самое ценное и скрыться, оставив всех с носом. В те дни я обычно именно так и развлекался. Но когда я увидел, как банда разбойников наседает на Агилара и теснит его, израненного и усталого, к стене… Не могу объяснить, что же такое во мне пробудилось. Внутри точно все перевернулось, и я, не помня себя, нырнул вниз, на выручку не просто человеку — охотнику на драконов.
Драться с разбойниками не потребовалось: завидев дракона, они побросали оружие и убежали, оставив Агилара в покое. Их главарь все храбрился, пытаясь прицеливаться в меня из лука, но хватило одной только струи огня, чтобы обратить его в бегство. Его тщательно спланированная месть не удалась. Агилар не успел ни поблагодарить, ни прирезать меня: он потерял сознание и не приходил в себя несколько дней. Я дотащил его до целебного источника и выхаживал там почти неотлучно, постоянно сам себе удивляясь. Драконы так себя не ведут. Мой брат или мой отец никогда бы так не поступили, и я ругал себя за это — за то, что я веду себя, как человек. Я много раз порывался бросить Агилара, убеждая себя, что его судьба — не мое дело, но так и не смог себя переубедить. Когда же я в очередной раз сидел и терзался мыслями о собственном поведении, Агилар пришел в себя и в первую очередь поблагодарил. Это несколько разнилось с моими понятиями о людях. Дома меня научили, что люди делятся на трусов и глупцов: первые при виде драконов обращаются в бегство, а вторые хватаются за меч. Но Агилар так и не взял в руки клинка, даже тогда, когда уже достаточно окреп для этого. Мы много говорили и оба открыли для себя удивительные миры друг друга. Когда же Агилар окончательно встал на ноги, я оставил его, но после этого мы то и дело встречались, говорили, путешествовали вместе. Не раз ввязывались в бесшабашные авантюры и приключения, из которых едва выбирались живыми. Сосчитать не могу, сколько раз мы спасали друг другу шкуры. Агилар действительно стал мне настоящим другом. Моим первым другом среди людей. После встречи со мной он уже охотнее брал с собой попутчиков и не боялся заводить друзей, а затем женился и обзавелся чудесными детьми, такими же чудесными, как Майкл и Джанет. Их было двое, мальчик и девочка, и они оба унаследовали его храбрость, ум и таланты. Так и начался род Говорящих с Лунами, и мы оба — и я, и Агилар — впервые были по-настоящему счастливы.
Но однажды… Агилар был уже не молод и знал, что час его близок, когда в Кентарии появился Демон. Так мы его называли. Он иссушал землю и мучил людей, смущая их разум и чувства. Ярость и гнев стали править Кентарией, и Агилар страдал из-за этого, как если бы все до единого кентарийцы были его семьей. Он не мог равнодушно смотреть на страдания людей. Он не мог жить, зная, что его дети и его любимая жена постоянно подвергаются страшной опасности. И хотя Демон был гораздо сильнее его, Агилар решился бросить ему вызов. Я убеждал его передумать, я боялся отпускать его, потерять своего единственного друга, а он шел на подвиг и даже не думал повернуть назад, не взирая на страх. «У меня есть долг перед Кентарией и перед своей семьей, — сказал он мне в последний наш разговор. — Я должен его исполнить». Тогда я стал угрожать, что если он пойдет на бой с Демоном, я оставлю Кентарию и больше никогда сюда не вернусь. Я был согласен на все, лишь бы Агилар остался. Но он был непреклонен. «Ты можешь делать все, что пожелаешь, Альмандин, — сказал он мне. — Но я попрошу тебя лишь об одном одолжении. Вспомни о нем, когда придет нужный час. Если однажды, путешествуя по мирам, ты встретишь кого-то из моих потомков, пообещай, что будешь защищать его и оберегать. Род Говорящих с Лунами не должен прерваться». И я дал ему обещание защищать его потомков до последней капли крови.
— Вот почему ты так защищал меня у Истока, — поднял на дракона глаза Афлек.
— Да, — признал Чароит. — Теперь и у меня есть долг перед вашей семьей. И перед своей тоже: вы стали мне близкими друзьями, вы поверили в меня и дали сил совершать честные поступки. Такие, какие я совершал во времена дружбы с Агиларом. Вы убедили меня: не страшно быть человеком, даже если ты дракон. У меня есть долг перед вами и перед тобой, Афлек, и теперь пришел мой черед его исполнять.
Чароит замолк, и некоторое время никто не осмеливался проронить ни звука. Джуди обдумывала всю эту историю и пыталась вообразить, как дракон и охотник вообще смогли стать друзьями. Похоже, это был один из тех поворотов судьбы, объяснить которые невозможно.
— Чароит, — выпрямился, нарушая тишину, Афлек. — Я рад, что ты был другом моей семьи и что ты остаешься им до сих пор. Кроме меня и моего отца, Говорящих с Лунами больше не осталось, но наш род никогда не забудет того, что ты когда-то сделал для Агилара. И все же у меня есть к тебе одна просьба.
Дракон выпрямился и подался вперед, сверкая янтарными глазами.
— Все, что угодно Говорящему с Лунами.
— Тебе ни к чему рисковать своей жизнью ради спасения моей. Я не хочу подставлять тебя под удар и в бою прятаться за твою спину. Мне нужен хороший соратник. Тот, кто в бою прикроет спину и защитит близких, если придется. Будь таким же отважным, как тогда, когда ты решил спасти Джуди, но никогда не пытайся отдать за меня свою шкуру.
— Если долг того потребует, мне придется это сделать, — покачал головой Чароит. — Я ведь обещал Агилару. Я и так много в чем его подвел: и в жизни, и в смерти.
— Тогда я, как его потомок, отменяю это обещание. Будь моим другом, Чароит, и ничего другого я не прошу.
Несколько секунд Чароит молчал, вперившись тяжелым взглядом в Афлека, а потом вдруг улыбнулся и тряхнул головой. От него во все стороны брызнули горячие искры.
— Хорошо, упрямый потомок Агилара Хамди, будь по-твоему. Но раз с этой минуты я ничего тебе не обязан, пеняй на себя!
— Главное, больше не пытайся меня убить, — рассмеялся Афлек. — Или хотя бы предупреждай, что попробуешь.
— Не сомневайся, — промурлыкал Чароит. В кои-то веки он выглядел довольным.
— Давайте вернемся? — предложила Джуди, убедившись, что вражде между этими двумя пришел конец — с этих пор и навсегда. — Я думаю, никто из ребят не против хорошенько отдохнуть и повеселиться. Например, потанцевать с элементалем. Да, Чароит?
— Да! То есть… Эй! Почему ты меня об этом спрашиваешь?
— Я так рад, что вы вернулись, — сообщил Мелвин, выхватывая из деревянной тарелки гроздь ярко-желтых ягод. — А то еще немного, и от еды ничего не останется, а делиться такой вкуснятиной никто не станет.
— Прекрати, — отмахнулась Джуди. — У меня из-за тебя создается ощущение, что мы спешили сюда поесть.
Мелвин счастливо расхохотался.
— Ну, а разве оно того не стоит? Это ведь лучшая еда во всем Великом Лесу, пища богов, это…
— Мелвин, прошу тебя, заткнись, — от души высказался Лонси. — Честно говоря, я уже готов кинуться в тебя чем-нибудь тяжелым. Или насадить на рога.
— Вот так всегда: желаешь друзьям лучшего, а получаешь сплошные угрозы, — театрально вздохнул Мелвин. — Правда, Джуди? Джуди?