Уоллес поставил стул на пол и оглянулся. Нэнси не двигалась, челюсть у нее отвисла – ведь стул летел по воздуху. Уоллес поставил его и сел.
– Прошу прощения, – пробормотал он и стер надпись на доске – названия фирменных блюд и цены, выведенные вокруг пословицы о чае, смешались в одно белое пятно.
Уоллес взял лежащий у доски кусок мела. И написал одно-единственное слово:
ВОРОБЕЙ.
Нэнси, сдавленно всхлипнув, бросилась к доске.
– Ли? О, боже ты мой, Ли?
Под этим словом Уоллес написал: НЕТ, ЭТО НЕ ТВОЯ ДОЧЬ, ЕЕ ЗДЕСЬ НЕТ. МНЕ БЫ ОЧЕНЬ ХОТЕЛОСЬ, ЧТОБЫ БЫЛА, НО ОНА ТЕПЕРЬ В ЛУЧШЕМ МЕСТЕ.
– Это шутка? – вопросила Нэнси, ее голос был хриплым, глаза влажными. – Как, черт побери, вы узнали о воробье? Он… за окном ее больничной палаты. Он всегда… кто вы?
Уоллес стер эти слова и продолжил писать, мел со скрипом передвигался по доске.
Я УМЕР. ХЬЮГО ЗАБОТИТСЯ ОБО МНЕ.
– А почему же тогда вы разговариваете со мной? – Нэнси сердито вытерла мокрое лицо. – Я не просила вас об этом.
ЗНАЮ, НО НАДЕЮСЬ, УСЛЫШАВ МЕНЯ, ТЫ ПОЙМЕШЬ, ЧТО ЕСТЬ ЧТО-ТО ПОМИМО ТОГО, О ЧЕМ ТЫ ЗНАЕШЬ.
– Как я могу верить вам? – крикнула Нэнси. – Хватит, хватит играть со мной. Это больно. Разве вы этого не понимаете? Это ужасно, ужасно больно. – Ее голос надломился.
ЩЕДРОЕ ДЕРЕВО.
Нэнси вздрогнула:
– Что?
– Хьюго, – прошептал Уоллес. – Я… больше не могу. Для меня это слишком. Теперь твоя очередь. – Он уронил мел на пол, и тот раскололся на части. Уоллес чуть не упал со стула, но тут к нему поспешил Нельсон и поддержал его. Уоллес снова сел. Силы покидали его.
– Нет, – прошептала Нэнси, сделав шаг вперед заплетающимися ногами. – Нет, нет, вернитесь. Вернитесь!
– Нэнси, – сказал перевозчик.
Нэнси повернулась к нему, она была бледна как полотно.
– Это была ее любимая книга, – тихо сказал Хьюго, и Уоллес сел прямо, Нельсон крепко держал его за руку. Аполлон пристроился рядом с ними, махая хвостом. Мэй стояла бледная, поднеся руку к горлу. – Ей нравилось, как вы читаете ее. И хотя она уже сама могла читать, она всегда просила об этом вас. В вашем голосе было что-то особенное, что-то теплое и прекрасное, и она не могла наслушаться им.
– Вы не можете этого знать, – хрипло проговорила Нэнси. – Об этом знали только она и я.
Казалось, она задыхается.
– Она рассказала мне, – ответил Хьюго. – И была счастлива, когда говорила это. Она рассказывала о том, как осенью вы собирали яблоки, о том, как вы смеялись, что она съела больше яблок, чем собрала.
Нэнси закрыла рот рукой.
Хьюго шагнул к ней, медленно и осторожно.
– Она тоже грустила, потому что скучала по вам. – Его голос дрогнул, но он продолжил: – Ее тело устало. Она боролась изо всех сил, но для нее все это было невыносимо. Она вела себя мужественно. Ради вас. Вы учили ее радоваться, и любить, и светиться. Вы ходили с ней в зоопарк, потому что ей хотелось посмотреть на белых медведей. Вы водили ее в музей, потому что ей хотелось дотронуться до скелета динозавра. Вы танцевали в вашей гостиной. Громко играла музыка, и вы танцевали. Однажды она опрокинула вазу. Вы сказали, что это пустяки и что никогда не надо огорчаться из-за того, что можно заменить.
Нэнси начала всхлипывать. Он выползал из ее груди, монстр страха, и пытался затянуть к себе, в глубину.
– Сражайтесь, – прошептал Уоллес. – О, пожалуйста, сразитесь с ним.
– Она любила вас, – сказал Хьюго, – и по-прежнему любит. Неважно, что будет дальше, но это останется неизменным. Однажды вы снова увидитесь с ней. Однажды вы посмотрите ей в лицо. Боли больше не будет. Не будет страданий. Вы познаете спокойствие, потому что будете вместе. Но этот день не сегодня.
– Почему? – спросила Нэнси с таким отчаянием в голосе, что Уоллес склонил голову. – Почему я не могу вернуть ее? Почему нужно терпеть такую боль? Почему я задыхаюсь?
Хьюго остановился перед ней. Немного помешкав, он быстро прикоснулся к тыльной стороне ее ладони. Нэнси не отдернула ее.
– Она не ушла. Правда. Она просто… пошла дальше.
– Кто вы? – прошептала Нэнси.
– Тот, кому это небезразлично, – ответил Хьюго. – Я… солгал вам. Прежде. Когда вы пришли сюда в первый раз. И корю себя за это сильнее, чем вы можете представить. Я не хотел сделать вам больно. Не хотел, чтобы вам стало хуже. Я помогаю людям. И мы… – Он с трудом сглотнул. – И я… мы сделали это. Мы показали ей путь вперед. Жизнь не заканчивается. Она продолжается. – Он немного помолчал. – Вы помните, какие слова сказали ей последними?