– Нет, – ответил он, завороженный рядами зеленых кустов на фоне темной земли. Они были посажены на расстоянии четырех-пяти футов друг от друга, их листья блестели при свете звезд, и пахли они так, что Уоллес непроизвольно сморщил нос. Запах был не противным (совсем наоборот), а просто ошеломляющим. – Это глупо.
Хьюго улыбнулся:
– Немного. Но я все же делаю это. Кому от этого плохо, верно? – Он снова обратил взгляд на растения перед ним. – Нужно быть осторожным, собирая листья. Иначе можно погубить кусты. Мне потребовалось немало времени на то, чтобы понять это. Вы не можете представить, сколько растений мне пришлось выкорчевать и выбросить из-за моей поспешности.
– Растения живые, – заметил Уоллес.
– Да. Не так, как вы и я, но на свой манер.
– А бывают растения-призраки?
Хьюго воззрился на него с широко открытым ртом.
Взгляд Уоллеса стал злым:
– Не надо так на меня смотреть. Сами велели мне задавать вопросы.
Хьюго закрыл рот и покачал головой:
– Не бывают – хотя я никогда не думал об этом. Интересно. – Он искоса посмотрел на Уоллеса. – Мне нравится, как вы мыслите.
Уоллес отвел взгляд.
– Нет, – сказал Хьюго. – Не думаю, что бывают такие растения, хотя это было бы интересно. Да, они живые. И, может, реагируют на наше желание общаться с ними, поддержать их. А может, и нет, и это всего-навсего выдумка, благодаря которой мир кажется нам более загадочным, чем он есть на самом деле. Но души у растений нет, по крайней мере, я так считаю. И в этом заключается разница между нами и ими. Они умирают, и все. Мы умираем, и…
– Против воли оказываемся в чайной лавке посреди нигде, – горько сказал Уоллес.
Хьюго вздохнул:
– Давайте поговорим о чем-нибудь еще. Вам нравилось быть живым?
Опешивший Уоллес ответил:
– Конечно нравится. – И тут его лицо посуровело: – Нравилось. Конечно нравилось. – Но это прозвучало слишком фальшиво даже для его собственных ушей.
Хьюго медленно вытер руки о фартук.
– А что вам в этом нравилось? – продолжал выспрашивать он, уже шагая вдоль кустов.
Уоллесу не оставалось ничего другого, кроме как последовать за ним.
– А разве это не всем нравится?
– Думаю, большинству нравится. Хотя я не могу говорить за всех. Но вы не большинство, и здесь кроме вас никого нет, вот мне и пришлось обратиться с этим вопросом к вам.
– А что в этом нравится вам? – переадресовал Уоллес заданный ему вопрос. Его раздражение росло.
– Много чего, – легко ответил Хьюго. – Ну, во-первых, растения. Земля под ногами. Это место. Здесь все обстоит иначе, и не только потому что я тот, кто есть, и занимаюсь тем, чем занимаюсь. Я долго не мог дышать. Мне не хватало воздуха. Я чувствовал себя… подавленным. Потерпевшим крах. Словно на мои плечи взвалили непомерный груз и я не знал, как сбросить его. – Он снова посмотрел на Уоллеса: – Вам знакомо это состояние?
Да, знакомо, но он не собирался признаваться в этом здесь и сейчас. Он никогда в этом не признается.
– Вы не мой психотерапевт.
Хьюго покачал головой:
– Да, согласен. Для этого у меня нет нужных навыков, хотя время от времени мне приходится играть такую роль. Это составная часть моей работы.
– Работы, – повторил за ним Уоллес.
– Я продаю чай, – продолжал Хьюго. – Сюда приходят люди, и некоторые из них сами не понимают, чего ищут. Вот я и стремлюсь выяснить, что они из себя представляют, и только потом решаю, какой чай им нужен. Это процесс познания. И обычно мне удается это, хотя и не всегда.
– Мята, – сказал Уоллес.
– Мята, – согласился Хьюго. – Я угадал?
– Вы даже еще не были знакомы со мной.
Хьюго пожал плечами:
– Иногда у меня бывают предчувствия.
– Предчувствия. – Уоллес не смог утаить послышавшегося в его голосе презрения. – Сами должны понимать, как это звучит.
– Да, понимаю. Но это же просто чай. Так что нечего заводиться.
Уоллес почти что закричал:
– У вас было предчувствие, что это должна быть мята.
– Да. Все так. – Хьюго остановился перед еще одним кустом, наклонился, подобрал с земли завядшие листья и с крайней осторожностью положил в карман фартука, словно боялся раскрошить их. – Я ошибся?
– Нет, – нехотя признал Уоллес. – Не ошиблись. – Он подумал, что Хьюго попросит его объяснить, что значит для него мята.
Но он этого не сделал.
– Хорошо. Мне нравится попадать в десятку, но, как я уже говорил, такое случается далеко не всегда. И я стараюсь быть осторожным. Нельзя за деревьями терять лес.