– Нет, – сказал Уоллес. – Плохая собака.
Аполлон пукнул в ответ – громко и протяжно.
– О боже, – пробормотал Уоллес, гадая, где взять силы пережить ночь.
– Кто у нас хороший мальчик? – ворковал тем временем Нельсон. Аполлон чуть было не опрокинул Уоллеса, придя в восторг от похвалы.
– Так вы собираетесь помогать мне или нет?
– Попроси об этом вежливо, – отозвался Нельсон, откидываясь в кресле. – Нельзя пренебрегать хорошими манерами только потому, что мы мертвы.
– Пожалуйста, – сказал, стиснув зубы, Уоллес.
– Пожалуйста что?
Уоллесу захотелось, чтобы они оба были живы, дабы он мог убить Нельсона.
– Пожалуйста, помогите мне.
– Так-то оно лучше. Как тебе на полу? Удобно?
– Нет.
– Но ты сидишь на нем. И тебе это не кажется чем-то странным или неожиданным. Пол всегда на месте. И ты не задумывался над тем, что делаешь, до этого самого момента, правда же?
Правда. Он не задумывался над этим, а теперь вдруг задумался.
И потому внезапно почувствовал, что просачивается сквозь пол.
Он забарахтался, пытаясь найти точку опоры, ухватиться за что-нибудь, чтобы не падать дальше. Он провалился куда-то почти по грудь, и тут Нельсон, хихикая, протянул ему трость. Уоллес схватился за нее как за спасательный круг и выкарабкался из пустоты – только для того, чтобы снова начать проваливаться.
– Перестань думать об этом, – велел ему Нельсон.
– Не могу! – Вот и все, о чем он мог думать. И хуже того, он стал гадать, а что будет, когда он окончательно провалится, и тут вдруг коснулся ногами земли и стал проваливаться дальше.
Но не успел он достичь центра Земли и сгинуть (по всей вероятности) в ее расплавленном ядре, как Нельсон спросил:
– Тебе было больно умирать?
Он моргнул и крепко сжал трость.
– Что?
– Тебе было больно?
– Я… немного. Все произошло очень быстро. Только что я был здесь, а мгновения спустя меня больше не было. Я не понимал, что происходит. Но какое отношение это имеет к…
– А когда ты был здесь и сразу же не был, то какая мысль пришла тебе в голову первой?
– Что все это понарошку. Что произошла какая-то ошибка. А может, это просто страшный сон.
Нельсон кивнул, словно ждал именно такого ответа.
– А как ты понял, что не спишь?
Уоллес немного помолчал, сжав трость еще крепче.
– Я вспомнил кое о чем. О том, что слышал или читал… Что невозможно отчетливо видеть во сне свое лицо.
– А. А ты ясно видел его?
– Яснее некуда. Я видел вмятины на носу, оставленные очками для чтения. Щетину на подбородке и щеках. И тут я впервые заподозрил, что это не сон. – У Уоллеса в голове мелькнула мысль, которую он усиленно гнал прочь: – А потом… – Он сглотнул. – На похоронах. Мэй была… Я никогда не видел ее прежде.
– Вот именно, – сказал Нельсон. – Мозг – занятная штука. Во сне наше подсознание не способно создавать новые лица из ничего. Во сне мы можем видеть только тех, кого видели раньше, пусть даже мельком. А когда мы бодрствуем, то видим все отчетливо, потому что смотрим собственными глазами. Слышим собственными ушами, нюхаем собственным носом. А если мы мертвы, дело обстоит иначе. Начинать приходится с нуля. Приходится учиться хитростью заставлять себя верить в неожиданное. И надо же – у тебя это получилось. И это стало началом твоего пути.
Уоллес посмотрел вниз. Он опять сидел на полу. И пол был твердым под ним. И прежде чем подумать, что он снова вот-вот провалится, произнес:
– Вы заморочили мне голову.
– Но это сработало, правда же? – Нельсон пристроил трость у кресла. – Тебе очень повезло, что у тебя есть я.
– Да? – Уоллес, мягко говоря, сомневался в этом.
– Совершенно точно. Когда я умер, мне пришлось докапываться до всего самому. Хьюго был недоволен мной, но протестовал по минимуму. Ведь, в конце-то концов, о мертвых ничего не говорят, кроме хорошего. Мне потребовалось время. Я словно снова учился ходить. – Он хихикнул. – Я то и дело спотыкался. Разбил несколько чайных чашек, к огорчению Хьюго. Он любит свои чашки.
– Похоже, у него какая-то нездоровая увлеченность чаем, – пробормотал Уоллес.
– Он унаследовал ее от меня, – сказал Нельсон, и Уоллесу чуть было не стало плохо. Чуть было. – Это я научил его всему, что он знает. Ему необходимо было на чем-то сосредоточиться, и выращивание чая обеспечило ему это.
– Почему вы помогаете мне?
Нельсон наклонил голову набок:
– А чего бы не помогать? Помогать – это правильно.
Уоллес смутился:
– Но я ничего не даю вам взамен. Я не могу ничего вам дать.