Он открыл глаза.
Он держал стул в руках. И чувствовал пальцами древесину. Он так удивился, что уронил его. Стул прогрохотал по полу, но не упал. Уоллес смотрел на него широко распахнутыми глазами.
– Я сделал это!
Нельсон улыбнулся, обнажив оставшиеся зубы.
– Видишь? Просто нужно немного терпения. Попробуй еще.
Он попробовал.
Только на этот раз, когда он потянулся к стулу и был готов схватить его, раздалось какое-то странное потрескивание. Светильники коротко вспыхнули, стул пронесся по комнате, врезался в дальнюю стену и упал на пол, одна его ножка сломалась.
Уоллес вытаращил глаза:
– Я… не хотел?
Даже Нельсон выглядел шокированным:
– Какого черта?
Аполлон залаял на трещащий потолок. Несколько секунд спустя вниз по лестнице слетели Хьюго и Мэй, оба они дико озирались. На Мэй были шорты и старая майка, из растянувшегося воротника выглядывало плечо, волосы разлохматились.
На Хьюго были пижамные шорты и ничего больше. Так что на всеобщее обозрение оказались выставлены мили темно-коричневой кожи, и Уоллес быстренько уставился на нечто очень интересное – точно не на худую грудь и толстый животик.
– Что случилось? – потребовала ответа Мэй. – На нас напали? Кто-то пытается ворваться в дом? Вы не представляете, как я надеру им сейчас задницы.
– Уоллес швырнул стул, – спокойно сказал Нельсон.
– Предатель, – пробормотал Уоллес. – Я не швырял его. Я просто… переместил его силой позитивного мышления? – Он нахмурился. – Может быть.
Мэй подошла к стулу, наклонилась и ткнула пальцем в сломанную ножку.
Хьюго не смотрел на стул.
Он пристально смотрел на Уоллеса.
– Что? – спросил Уоллес, пытаясь уменьшиться в размерах.
Хьюго медленно покачал головой:
– Миры. – Словно это что-то объясняло. Он перевел взгляд на Нельсона:
– Может, тебе не стоит учить людей ломать мои стулья?
– Пфф, – махнул рукой Нельсон. – Стул – это стул, это стул. Он едва прикоснулся к нему. А у меня несколько недель ушло на то, чтобы хотя бы почувствовать его. – Его голос почему-то звучал гордо, и Уоллес едва не выпятил грудь. – Он довольно успешно усваивает привиденческую науку, если вам интересно мое мнение.
– Изничтожая мою мебель, – криво усмехнулся Хьюго. – Что бы ты там ни задумал, немедленно выбрось это из головы.
– Понятия не имею, о чем ты толкуешь, – откликнулся Нельсон. – Я вообще ничего не задумывал.
Но ему не поверил даже Уоллес. Он не желал знать, что происходит у Нельсона в голове и почему у него такое плутовское выражение лица.
Мэй подняла стул. Ножка отвалилась и упала на пол.
– Хьюго, похоже, он кое до чего докумекал. Ты видел когда-нибудь, чтобы кто-то оказался способен на такое всего через несколько дней?
Хьюго отрицательно покачал головой, по-прежнему глядя на Уоллеса.
– Нет. Не думаю. Любопытно, не правда ли? А потом: – Как вы это сделали?
– Я… вспомнил кое о чем. Из своей молодости. Это было воспоминание.
Он ждал, что Хьюго спросит, что это было за воспоминание, но тот лишь поинтересовался:
– Приятное?
Да. Оно было приятным. Несмотря на все, что было потом, на все ошибки, которые он совершил, он все-таки вспомнил по прошествии многих лет, как выдвигал для Наоми стул.
– Думаю, да.
Хьюго улыбнулся:
– Постарайтесь, чтобы мои стулья остались целыми, если это возможно.
– Ничего не можем обещать, – встрял Нельсон. – Мне не терпится увидеть, на что еще он способен. И если придется пожертвовать ради этого несколькими стульями, то так тому и быть. И думать не смей о том, чтобы остановить нас, Хьюго. Я этого не потерплю.
Хьюго вздохнул:
– Ну конечно.
Все они придерживались определенного распорядка дня. И Уоллесу пришлось влиться в него. Мэй и Хьюго вставали до зари и сонно моргали и зевали, спускаясь по лестнице, готовые начать новый день в «Переправе Харона. Чай и выпечка». Поначалу Уоллес не понимал, как они справляются – ведь чайная лавка была открыта во все дни недели, даже по субботам и воскресеньям, а других работников здесь не было. Мэй и Хьюго заправляли абсолютно всем: Мэй большей частью отвечала за то, что делалось на кухне, а Хьюго стоял за кассой, а также заваривал чай. Они были единой командой и двигались синхронно, словно танцевали. Уоллес, глядя на них, чувствовал, что крюк в его груди тихо потягивает.
В первые дни Уоллес все время был на кухне: слушал ужасную музыку, обожаемую Мэй, и наблюдал за Хьюго через узкие окошки. Хьюго почти ко всем посетителям обращался по именам и справлялся о их друзьях, и семьях, и работах, нажимая на кнопки древнего кассового аппарата. Он смеялся с ними и приветливо кивал даже самым занудливым клиентам. При этом он то и дело оглядывался на дверь в кухню, на стоящего в ней Уоллеса. И коротко улыбнувшись ему, здоровался со следующим в очереди посетителем.