– Я бы не стал называть ее другом…
– Уоллес.
Он застонал:
– Ладно. Как скажете. Мы друзья. – Произнести это оказалось легче, чем он ожидал. И Уоллес задал себе вопрос: а не усложнял ли он всегда свою жизнь?
– Почему вы позволили этому случиться?
Хьюго, казалось, был озадачен.
– Она пришла сюда не в первый раз. Дездемона, – сказал Уоллес.
– Да, – медленно проговорил Хьюго. – Не в первый.
– И вы знали, что Мэй не любит ее. Из-за Нэнси и не только.
– Да.
– Так почему вы не положили этому конец? – Он очень старался, чтобы в его голосе не прозвучало осуждения. Он не сердился – только не на Хьюго, – но действительно не понимал, почему тот так себя повел. Он ожидал большего. Уоллес сам не знал, когда это началось, но так уж получилось. – Мэй и ваш друг. Разве вы не видели, как она была огорчена?
– Я не придал этому особого значения, – сказал Хьюго, вглядываясь в темноту окружающего леса.
– Вам известна история Мэй. – Уоллес сам не знал, зачем продолжает гнуть свое, но чувствовал, что это важно. – Известно, что с ней случилось. Прежде.
– Она рассказала вам об этом.
– Да. И я такого никому не пожелаю. Даже представить не могу, каково это, когда никто не слушает тебя, особенно если ты… – Он замолчал, вспоминая, как лежал на полу своего кабинета и звал на помощь. Как пытался докричаться хоть до кого-нибудь. Тогда он чувствовал себя невидимкой. – Это неправильно.
– Да, – кивнул Хьюго. – Полагаю, это так. – Он стиснул зубы. – И я извинился перед ней. Я не должен был допустить, чтобы дело зашло так далеко. – Он покачал головой. – Думаю, какая-то часть меня хотела посмотреть, что будете делать вы, даже если я запретил вам что-либо делать.
– Почему?
– Чтобы увидеть, на что вы способны, – тихо сказал Хьюго. – Вы не живой человек, Уоллес. Но тем не менее вы существуете. Не думаю, что вы осознавали это до сегодняшнего дня.
Он верил тому, что говорил Хьюго.
– И все же не надо было так с ней поступать. И позволять Дездемоне так вести себя с Нэнси.
– Да, теперь я это понимаю. Я неидеален. И никогда на это не претендовал. Я, как и все, совершаю ошибки, хотя стараюсь, чтобы их было как можно меньше. Я перевозчик, но это не освобождает меня от того, что я человек. Наоборот, мне приходится труднее. Из-за моих ошибок могут пострадать люди. Все, что я могу сделать, так это пообещать стать лучше и не допускать подобного тому, что произошло сегодня. – Он печально улыбнулся: – Хотя не думаю, что Дездемона придет опять. А если и придет, то очень не скоро. Вы позаботились об этом.
– Чертовски верно, – выпятил грудь Уоллес. – Я показал им, где раки зимуют.
– Вам действительно не стоит так тесно общаться с дедушкой.
– Э. Он ничего. Только не говорите ему, что я сказал это. Его тогда будет не заткнуть. – Уоллес хотел было коснуться руки Хьюго, но вспомнил, что не может сделать этого. И быстро отдернул руку. Хьюго никак на его порыв не отреагировал. И Уоллес был благодарен ему за это, хотя и помнил, как чувствовал себя, когда его крепко обнимала Мэй. С некоторых пор он стал отчаянно стремиться к физическому контакту.
Уоллес старался придумать что-то, способное отвлечь их обоих.
– Я тоже наделал ошибок. Прежде. – Он помолчал. – Нет, это не совсем так. Я продолжаю делать их до сих пор.
– Почему? – спросил Хьюго.
А правда, почему?
– Думаю, человеку свойственно ошибаться. Хотя я не вы. Я не позволял ошибкам негативно сказываться на мне. Должен был, но просто… не знаю. Я всегда винил других и говорил себе, что мне нужно учиться на их ошибках, необязательно на своих собственных.
– И как вы думаете, что это означает?
Посмотреть в лицо правде было нелегко, и Уоллес не был уверен, что готов к этому.
– Не знаю, был ли я хорошим человеком. – Он позволил этим словам повисеть в воздухе, хотя они были горькими.
– Что делает человека хорошим? – размышлял Хьюго. – Поступки? Мотивация? Бескорыстие?
– Наверное, все вместе, – сказал Уоллес. – А может, и ничего из этого. Вы говорили, что не знаете, что находится по другую сторону двери, хотя и видели лица совершающих переход. Так откуда вам знать, что небес или ада нет? Что если я пройду через ту дверь, меня будут судить и все, сделанное мной неправильно, перевесит остальное? Заслужил ли я оказаться в том же месте, что и кто-то, посвятивший свою жизнь… Ну, не знаю… Например, монахиня.
– Монахиня, – повторил Хьюго, давясь от смеха. – Вы сравниваете себя с монахиней.
– Заткнитесь, – прорычал Уоллес. – Вы понимаете, что я хочу сказать.
– Да. Но все равно отдал бы что угодно, чтобы увидеть вас в одеянии монахини.