– Какой запах ты чувствуешь? – спросил Хьюго.
Уоллес наклонился и втянул носом пар. Он забил ему ноздри, и Уоллес, подавшись назад, зашевелил ими.
– Трава?
Хьюго, довольный, кивнул.
– Именно. За горечью чувствуются травяная нотка и долгое медовое послевкусие. Нужно испытать горечь, чтобы ощутить их.
Уоллес вздохнул:
– Опять ты говоришь одно, а подразумеваешь другое.
Хьюго улыбнулся:
– А может, это просто чай. Он совсем не обязательно подразумевает что-то, ведь он сложен сам по себе. Попробуй его. Думаю, ты почувствуешь нечто неожиданное. Наверное, его нужно настаивать дольше, но представление о нем ты получишь.
Уоллес вернулся мыслями к пословице на стене чайной лавки. Хьюго, должно быть, думал о том же, протянув Уоллесу чашку, он сказал:
– Это второй раз.
Почетный гость.
Уоллес, беря чашку из его рук, сглотнул от волнения. Он не мог не отметить, что их пальцы почти соприкоснулись. Он чувствовал на себе взгляд Хьюго, и оба они держали чашку дольше, чем это было нужно. В конце концов Хьюго опустил руку.
Вода по-прежнему была прозрачной, коричневый оттенок уступил место зеленому. Уоллес поднес чашку к губам и сделал глоток.
Он поперхнулся, а чай тем временем скользнул по его горлу, и у него стало горячо в желудке. Да, напиток был горьким, а потом Уоллес ощутил травяной привкус, такой сильный, что ему показалось, он проглотил небольшую лужайку. Было и медовое послевкусие, но его сладость пропала втуне, потому что Уоллесу все это страшно не понравилось.
– Черт-те что, – пробормотал он, вытирая губы, а Хьюго тем временем забрал у него чашку. – Это было ужасно. Кто, черт побери, станет пить такое по своей воле?
Он смотрел, как Хьюго подносит чашку к губам, как приходит в движение его горло.
– Да, – проговорил Хьюго. – Я люблю чай, но это не означает, что я люблю все его виды. – Он почмокал губами. – Ага, вот и мед. Он почти оправдывает испытанные до того страдания.
– Ты когда-нибудь ошибался в выборе чая?
– Для живых людей? Да.
– Но не для мертвых.
– Не для мертвых, – согласился Хьюго.
– Это… замечательно. Невероятно, но замечательно.
– Еще один комплимент, Уоллес?
– Да? – внезапно смутился Уоллес. Оказывается, он стоял ближе к Хьюго, чем ему казалось раньше. И, прочистив горло, он сделал шаг назад. – О боже, его вкус не исчезает.
Хьюго хохотнул:
– Твой чай понравился мне куда больше.
И Уоллес почему-то почувствовал себя счастливым, хотя с чего бы?
– Это комплимент?
– Да, – просто ответил Хьюго.
И Уоллес принял близко к сердцу это короткое слово. Горечь, которую он ощутил, не шла ни в какое сравнение со сладостью послевкусия.
Хьюго достал из банки еще несколько листиков и положил их на тарелочку рядом с чайником и чашками.
– Ну вот. Как это смотрится?
– Словно ты, выйдя на улицу, подобрал с земли первое, что попалось на глаза.
– Прекрасно, – бодро сказал Хьюго. – Значит, мы…
Часы в лавке громко запнулись, секундная стрелка подрагивала, оставаясь на одном месте.
– Они уже здесь.
Уоллес не знал, что ему делать.
– Мне следует просто… – И махнул рукой, дабы объяснить, что хочет сказать.
– Если хочешь, можешь пойти со мной, – ответил Хьюго, взяв поднос. – Только прошу позволить мне пообщаться с ним и ответить на вопросы, которые могут у него возникнуть. Если он заговорит с тобой, можешь ответить, но только абсолютно спокойно. Не надо, чтобы он взбудоражился больше, чем, возможно, уже взбудоражен.
– Ты нервничаешь, – проговорил Уоллес. Он не понимал, как умудрялся не замечать напряженного выражения глаз Хьюго, того, как его руки крепко сжимают поднос.
Хьюго помедлил. И затем сказал:
– Смерть не всегда скора на расправу. Знаю, у тебя все было быстро, но тебе повезло. У всех все по-разному. Иногда она жестока, и шокирующа, и преследует тебя. И некоторые бывают потрясены, некоторые разгневаны, а другие… другие не могут думать ни о чем, кроме нее. Такие люди, хочешь верь, хочешь нет, приходят к нам чаще, чем ты думаешь.
Уоллес был способен поверить этому. Ему казалось, он понимает, что имеет в виду Хьюго. Мир может быть прекрасен – и это становится очевидным, если смотреть на стены чайной лавки с фотографиями пирамид, и замков, и низвергающихся водопадов, – но он также брутален и темен.
Хьюго посмотрел на дверь в кухню.
– Они идут по дороге. Ты веришь мне?
– Да, – немедленно отозвался Уоллес, подавив желание удержать Хьюго в кухне. Он не знал, что на них надвигается, но у него было плохое предчувствие.
– Хорошо, – сказал Хьюго. – Смотри. Слушай. Я рассчитываю на тебя, Уоллес.