– Спасибо.
Хьюго в сердцах кивнул, глядя на пол:
– Мне не хочется, чтобы ты думал, будто это не так. Я… мне нравится разговаривать с тобой. Это одно из самых любимых моих занятий.
– О. – Кровь прилила к лицу Уоллеса. Он прочистил горло. – Я, э. Я тоже люблю общаться с тобой.
– Правда?
– Да.
– Это хорошо.
– Хорошо, – согласился Уоллес. Он не знал, что еще сказать.
Хьюго закусил нижнюю губу:
– Я веду себя так, будто знаю, что делаю. И мне нравится думать, что у меня это хорошо получается, даже если дело мне не по зубам. Каждый человек неповторим. Со смертью трудно смириться, но она будет всегда. Иногда у нас появляются люди вроде тебя, а иногда…
– Вы получаете Алана.
– Да, – с явным облегчением произнес Хьюго. – И мне приходится работать больше, но мои усилия не напрасны, если мне удается достучаться до оказавшихся здесь. Я не хочу, чтобы кто-либо из них повторил ошибку Камерона. Не хочу, чтобы они думали, будто им не на что надеяться. Что им ничего больше не остается.
– Он… – Уоллес не был уверен, что понимает Хьюго. Все это казалось очень сложным. Но он все-таки продрался к правде: – Он покончил с собой.
Хьюго моргнул:
– Что? Как ты узнал?
У них не было времени на разговор о том, что произошло в чайном саду. О том, что Уоллес увидел. Что почувствовал. О том, что Камерон показал ему.
– Я увидел это, когда Камерон дотронулся до меня. Это было похоже на звезды. Частицы его. Вспышки. Воспоминания. Я переживал его счастье, и его горе, и все промежуточные состояния. И какая-то его часть понимала, что я вижу все это.
Хьюго привалился к стене, будто ноги у него подкосились.
– О боже. Это не… Руководитель сказал… – Он повесил голову. – Он что… лгал мне?
– Не знаю, – быстро ответил Уоллес. – Не знаю, почему он так тебе говорил, но… – Он старался подобрать нужные слова: – Но что, если они не такие безвозвратно пропавшие, как ты считаешь? Что, если какая-то их часть все еще остается здесь?
– Тогда это означает… Я не знаю, что это означает. – Хьюго поднял голову, глаза у него были печальны, уголки губ опущены. – Я так старался достучаться до него, дать ему понять, что его смерть не определяет его дальнейшую судьбу. Что ему невозможно больше причинить боль.
– Он потерял одного человека, – прошептал Уоллес. – Солнечного мужчину.
– Знаю. И что бы я ему ни говорил, я не смог убедить его в том, что они снова обретут друг друга. – Он посмотрел на дверь в сад.
– Кто-нибудь когда-либо возвращался из состояния скорлупки?
Хьюго покачал головой:
– Я о таком не слышал. Если подобное и бывает, то очень редко. По крайней мере, так говорил мне Руководитель.
– О'кей, – произнес Уоллес. – Но если это правда, то почему их не сотни? Не тысячи? Камерон не может быть первым. Почему я не видел никого из них в городе после того, как умер?
– Не знаю. Руководитель сказал, что… теперь не имеет никакого значения, что он сказал. Если только… Уоллес. Знаешь, что это значит? – Он отделился от стены.
– Э. Нет.
– Мне надо подумать. Я не могу… у меня голова пухнет. Но спасибо тебе.
– За что?
– За то, что ты такой.
– Это не такое уж большое достоинство. – Уоллесу внезапно стало неловко. – Начать с того, что, как ты знаешь, я не был таким при жизни.
Хьюго, казалось, хотел возразить ему. Но вместо этого позвал Мэй.
Музыка на то время, что она проходила в дверь и торопливо шла по коридору, стала громче.
– Что? Что такое? На нас напали? Кому надрать задницу?
Не глядя на Уоллеса, Хьюго сказал:
– Я хочу попросить тебя об одолжении.
Мэй с удивлением переводила взгляд с одного из них на другого.
– О'кей. Каком?
– Мне нужно, чтобы ты обняла Уоллеса за меня.
Уоллес задохнулся от смущения.
– Вау, – воскликнула Мэй. – Я так рада, что прибежала сюда. – Она постучала пальцами по ладони. Крохотный огонек вспыхнул и тут же погас. – На то есть какая-то особая причина?
– Ну, я же не могу сделать этого. А хотел бы.
Мэй посомневалась, но не больше секунды. И впечатала Уоллеса в стену, вцепившись в него. Ее руки оказались у него на талии, а голова – на груди.
– Ты тоже меня обними, – потребовала она. – Странно будет, если ты не сделаешь этого. Босс приказал, надо выполнять.
– Мне и так неловко, – пробормотал Уоллес, но сделал, как она хотела. И это было очень хорошо. Лучше, чем он ожидал. Не так, как после случая с Дездемоной. На этот раз в этом было что-то большее.
– Это от Хьюго, – сказала она, что было необязательно.
– Знаю, – прошептал он.
Алан, казалось, не собирался соглашаться. Он хмурился, его руки были скрещены, словно он защищался, он явно гневался. Но при этом, похоже, слушал, что говорит ему Хьюго.