Когда под предводительством Тутуль-Шива наспех построенные воины ринулись на врага, из леса донеслось злобное уханье ненавистной моан…
Глава 6
Прошло десять кин с той поры, как из ловушки, расставленной Ош-гулем и его союзником Хунак Кеелем, вырвался Тутуль-Шив.
Это была хорошо продуманная и спланированная операция, в которой воинам Майяпана отводилась определенная роль. Что изначально планировали враги, Тутуль-Шив так и не узнал. Зато понял, что основательно спутал их замыслы, покинув город. Это было видно по тому, как спешно вошли в Чичен-Ицу охотники.
Но кто предупредил самого Ош-гуля о планах Тутуль-Шива, также оставалось загадкой. Поспешность, с которой выступил на врага халач-виника, стоила жизни трети его воинов уже на подступах к укреплениям Майяпана. Тутуль-Шиву удалось избежать позорного плена, но свой трон в Ушмале сохранить он уже не мог. Ополченцы из числа крестьян, оставшиеся в живых, бросили своего господина. Ведь это была война посланцев богов на Земле. Они выполнили свой долг перед великим человеком Ушмаля и теперь возвращались к своим семьям возделывать пашни. Так было всегда. Сменяли друг друга грозные владыки, предавались забвению некогда шумные города, но при любом правителе, во все времена оставался незыблемым вековой уклад, установленный великими богами. На все их воля.
На что теперь народу страны Пуук господин, утративший благосклонность богов? Ведь теперь он почти ничем не отличается от простых смертных. Халач-виника страны Пуук должен был погибнуть в этом сражении вместе со своими воинами или, попав в плен, отдать свою кровь богам. Не пристало великому правителю и воину бегать по лесам, словно трусу. Нет ничего прекраснее для воина, чем смерть в бою, когда ты еще молод и полон сил, и нет хуже смерти от старости, когда, утратив вкус к жизни и женщинам, твое больное тщедушное тело становится бременем для всего твоего рода. Так думали крестьяне, возвращаясь в свои деревни.
Эти мысли терзали и Тутуль-Шива. Он не боялся смерти и был готов принять ее, но только не от руки ненавистного карлика. Он вырвет сердце из груди ненавистного колдуна и восстановит свое славное имя, ради этого он готов на любые испытания. Но готовы ли на лишения его воины? Станут ли они слепо подчиняться своему господину, утратившему в их глазах свой божественный блеск? Минуя селения, под прикрытием девственных лесов Тутуль-Шив с преданными гвардейцами из ордена Орла тайными тропами пробирался на запад, туда, где, по слухам, еще оставались верные ему города Кабаху, Сайи и Лабна. С их поддержкой он надеялся вернуть себе трон. Скитание в непроходимых, кишащих ядовитыми гадами джунглях обессилило и без того малочисленный отряд Тутуль-Шива. Охота на птиц из духовых трубок не приносила особого успеха, крупный зверь не попадался, а ставить хитроумные ловушки и ждать, когда в них угодит какая-нибудь живность, было слишком опасно — буквально по пятам за ними шли воины Ош-гуля. Никакие хитрости или ловушки, которые расставляли гвардейцы халач-виника, не могли сбить со следа врага. Оставленные в засадах солдаты или посланные вперед ах-шак-катун никогда не возвращались.
Будто весь лес наводнили вражеские глаза, следившие за бегством Тутуль-Шива. Словно за каждым деревом или кустом стояли призраки-убийцы карлика.
Бегство Тутуль-Шива становилось невыносимым. Его солдаты выглядели изможденными и больными. Доведенные до полуобморочного состояния, они все чаще останавливались на привал. Каждый раз, вглядываясь в их ввалившиеся, потускневшие от усталости глаза, халач-виника гадал, выдержат ли они еще один день этой безумной гонки. Но они держались. Снова и снова после четырех часов тревожного забытья они молча поднимались и, будто безмолвные тени, скользили в расстилавшемся по земле предутреннем тумане, вспугивая стайки птиц, иногда нарушая сон вездесущих обезьян. Тутуль-Шив не мог насладиться даже таким отдыхом. Каждый раз, когда боги сна забирали его к себе, ему снился один и тот же кошмар. В нем раскрашенная рожа Ош-гуля произносила единственное слово: «акбаль», а затем покрытой гнойниками рукой карлик хватал его за шею…
На этом месте халач-виника всегда просыпался. И всякий раз, когда он вытирал со лба холодный пот, где-то ухала предвестница несчастья, будто бы насмехаясь над ним, скрытая в листве под черным покрывалом ночи.
За все время их бегства халач-виника и его измотанные солдаты довольствовались лишь кореньями, грибами, медом диких пчел да листьями валапохи, которые жевали, чтобы хоть как-то утолить жажду.
К вечеру десятого кина отряд из двадцати человек, оставшихся в живых, вышел на окраину деревни близ города Кабаху. Деревня ничем не отличалась от любого другого селения простых людей Земли фазана и оленя: легкие небольшие дома из дерева или переплетенных прутьев на каменном фундаменте, три-четыре улья у каждого из них да несколько фруктовых деревьев. Коегде стояли клетки с домашней птицей, кто-то выращивал на мясо бесшерстных собак. Выставив охранение, воины гурьбой ввалились в большой дом на окраине села. Вокруг каменного очага на деревянных сиденьях ужинала семья из четырех человек. Позабыв о еде, они некоторое время с недоумением или даже страхом смотрели на воинов. Наконец сухой жилистый мужчина с нефритовой бусинкой в носу, судя по всему, глава семьи, без лишних расспросов пригласил непрошеных гостей к очагу.