Да ты закусывай, не стесняйся, - Питер на кончике ножа протянул небольшой кусочек сала при виде, как лицо у Миллера от выпитой им жидкости страдальчески сморщилось.
- К сожалению в нашем медвежьем углу дела обстоят не так шикарно.
Шульц уже присаживался за стол, носовым платком вытирая сочащуюся кровь, а скорее размазывая ее по лицу.
- Эй, старая, быстро тащи сюда воду, - полуобернувшись крикнул Мюллер.
- Ты ведь в курсе происшедшей диверсии, не так ли? - Петер сосредоточенно смотрел на Ганса.
Мюллер утвердительно кивнул.
- Но Шульц придумал отличный план и богом клянусь, после него мы все получим внеочередные воинские звания! С этим рыжим молодчиком дело иметь только себе на пользу, благодаря ему однажды мы станем генералами.
Лицо Петера сияло от удовольствия и гордости за своего товарища.
- Изложи его, Вольф, порази Ганса высотой своего интеллекта!
- Да подожди ты, - осек его Ганс, - пусть сначала рану промоет.
Шиллер смачивал носовой платок в принесённом ему небольшом тазике и убирал следы на своей огненно рыжей шевелюре от недавнего инцидента.
- Тогда позволь я сам расскажу, - просительно посмотрел на него Питер.
- Выкладывай.
Пихлер детально пересказал схему предстоящего мероприятия Мюллеру, на что тот одобрительно покачал головой.
- Да, и правда неплохая идея, но, господа, у меня есть для вас новость получше.
Миллер сделал многозначительную паузу. Друзья выжидательно на него оглянулись.
- Сегодня около дома одной местной жительницы был пойман кто то из партизан. В данное время его пытают, дабы выяснить, где находится их чёртово логово.
- Да что ты сразу то молчал, осел! - два друга хором подскачили со своего места, как ужаленные.
Мюллер ошарашенно смотрел на них обоих.
- Так вы же, блин, не спрашивали.
В сыром подвале, находящемся аккуратно под зданием, выбранном немецким комендантом под казарму, стоял ощутимый запах жженого человеческого мяса. Единственная электрическая лампочка, подвешенная за белый изолированный провод слабо освещала стены данного каземата. По одной из центральных стен стоял железный верстак, давно уже покрашенный и среди следов ржавчины торчащий в разные стороны следами этой облупившейся и задранной краски. На верстаке лежали инструменты. Молоток, зубило, клещи и кое-какие другие средства развязывания языка и способа за очень быстрое время добывать нужную информацию, название которых знал только толстомордый немец, в данную минуту исполняющий роль палача. Рукава его кителя были по локоть закатаны, на спине крепким узлом завязан черный кожаный передник, в котором обычно разделывают мясо. Рядом стояли два молодых немецких новобранца. Они ещё пока старательно пытались соблюдать строжайшие наказания военного устава, так как прибыли в часть всего лишь неделю назад.
Посредине помещения, скованные по обе руки за подвешенные к потолку железные цепи висел человек. Сложно было разглядеть, какой он был - старый или молодой, красивый или не очень, так как все тело его было изборождино кровавыми ранами, а в некоторых местах кожа на теле попросту свисала, так сильно он был изуродован. Один глаз его полностью заплыл, во рту оставалась только половина зубов, да и те были вырваны из центрального гнезда и сильно расшатаны. Ухо было ловко срезано и валялось рядом, в пыли полусырого подвала.
Человек уже не кричал, он спокойно принимал свою участь. Вначале его раздирало только чувство гнева к ненавистным захватчикам, жгучая злость к поработителям, но через полчаса непрерывной адской боли даже этого чувства не осталось. Теперь мужчина отрешённо ждал конца своей участи, наблюдая за своими последними мгновениями на этой земле как бы со стороны.
Ну как дела, Шмидт? Заговорил чертов русский?
Мюллер осторожно спускался по выложенным кирпичом ступеням мрачного подвала, прислонив ко рту белый надушенный платок. За ним след в след спешили два его боевых друга.
- Никак нет, господин оберст. Молчит, зараза! -жирной рукой вытирал обильный пот со лба Шмидт, - но ничего, никуда красножопый не денется.
- Да, видимо разучился ты работать, Юрген. Бывало человек начинал перед тобой исповедоваться ещё до того, как ты успевал к нему подойти и так тараторил, что не успевали записывать. Все рассказывал - что было и что не было, чуть ли не в участии во Франко-Прусской войне признавался.
Происходящая обстановка нескрываемо забавлялась Мюллера. Пихлер и Шульц были настроены более скептически.
- Какой то он не живой у вас, - обронил Вольфганг, приподнимая фалангами пальц подбородок изможденного мужчины за подбородок, - он точно ещё дышит?
- Не извольте сомневаться, господин гауптшарфюрер, сейчас оживет, родимый!
Лессер, - окликнул Юрген одного из солдат, - приведи-ка выродка в чувство.
Рядовой солдат Вермахта быстро взял в руки оцинкованное ведро, наполенного до краев студёной водой и вылил содержимое на пленника.
Партизанин дернулся, замычала что то нечленораздельное, железные цепи протяжно скрипнули.
- Да, вот с такими олухами приходится работать, - Мюллер брезгливо посмотрел на бывшего красноармейца и подступил к нему чуть поближе. - Это же окровавленный кусок мяса, что он вам связанное рассказать сможет?
Юрген тем временем на углях расскаливал докрасна кочергу, пытаясь ещё одним варварским методом добиться от пленного нужной информации.
- Боюсь придется отложить допрос до завтра, иначе русский точно скончается. Приношу свои извинения, господа, - обратился он к своим боевым товарищам, - завтра я возьму это дело под свой личный контроль.
- Снять пленного и отвести в выделенную ему камеру, - обратился он уже к солдатам, - да проследите, что бы его тщательно накормили.
Солдаты Вермахта, как один, быстро подскочили к рулевому колесу, благодаря которому цепи опускались и поднимались на нужное расстояние. Пленник упал на землю. Один из солдат бросился к одной его руке, другой к противоположной и вскоре цепи были сняты с изможденного пленника. Казалось, что у русского абсолютно нет уже сил и он в очередной раз потерял сознание, однако неожиданно со сверхъестественной злостью вспыхнули его глаза и с рычащим фольцетом,, гори в аду, проклятый фашист,, пленник смертельной схваткой вцепился в горло Лессера. Солдат истошно вскрикнул. Второй рядовой сын Вермахта пытался оторвать партизанина от своего товарища, но русский вложил в это удушье свою последнюю волю. Ему было уже не важно, будет жить он или умрет, последняя миссия на этом белом свете была заключена лишь в том, что бы на небеса утащить с собой ещё одного фашиста.
Лессер судорожно хрипел. Его глаза были готовы вот-вот вылезти из орбит, ногти судорожно царапали землю.
- Помогите, - чуть слышно прошептал он.
Возможно солдат действительно стал бы