— Куда-нибудь в тепло. В кафе, например, если нет возражений. Возьмем сухого вина и гору фруктов и будем сидеть и смотреть друг на друга. Не так уж плохо, а?
Ксения утопила улыбку в приподнятом воротнике. Смешинки в ее глазах Юдин принял за одобрение и озорно — давно бы так! — открыл двери кафе. Время было неопределенное — обед прошел, до ужина далеко — и кафе пустовало.
— Отлично! — потер руки Юдин. — Нам, пожалуйста, бутылочку шампанского и фруктов.
Женщина за прилавком холодно глянула на Юдина, остановила взор на узелке его галстука и язвительно спросила:
— Где бы я их, интересно, взяла?
— Так уж все и съели? Еще только осень на дворе.
— Так вот все и съела, — приняла упрек в свой адрес женщина.
Ксения стояла поодаль и, чтобы не рассмеяться, так и не отнимала воротник от лица. Юдин неумело пререкался. В другое время он взял бы покруче и не выбирал слова. Впрочем, решила Ксения, в другое время он и не пошел бы в кафе, а прихватил бы бутылку и банку кильки в томате, сел с друзьями где-нибудь в гараже, подальше от женских глаз и ушей, и всласть склонял неповоротливое начальство, жаловался на отсутствие запчастей к машине или сетовал на разногласие с детьми.
Ксения хорошо знала городские кафе и ожидала такого приема. Даже когда на нее из-за прилавка упал неодобрительный взгляд, она не испытала ни чувства стыда, ни неловкости, — лишь молча веселилась. Рассерженный Юдин потянул ее в кафе через улицу. Там повторилось то же самое.
— Красивую жизнь ищут в ресторанах, — кинули из-за стойки и отвернулись.
— Я же у вас, в конце концов, не черной икры прошу! Обыкновенных яблок! Согласен на уральские, только вымойте.
Маленькое смуглое лицо обиженно взошло над стойкой:
— Да поймите вы, молодой человек, нет у нас ничего!
При словах «молодой человек» Юдин смущенно заморгал, и всю его самоуверенность как рукой сняло. И Ксения внезапно зашалила.
— Не волнуйтесь, — сказала она приветливо. — Мы из народного контроля, очередная проверка. А вам, Игорь Леонидович, не к лицу всех разыгрывать. Это уже перестает быть смешным — в каждом кафе одно и то же. Извините, Любовь Петровна.
— Так бы и сказали, что народный контроль, — отходчивым голосом откликнулась смуглолицая. — Актер, что ли? Садитесь вон в тот угол.
Юдин шепотом спросил, откуда Ксения знает эту женщину. Ксения взглядом показала на табличку: «Вас обслуживает Любовь Петровна Шмыгина».
Через пару минут они уютно сидели в дальнем углу почти пустого кафе. В бокалах искрилось шампанское, в маленькой тарелке лежало несколько засахаренных ломтиков лимона — все, что нашлось в холодильнике.
— Однако вы бывалая женщина, — восхитился Юдин. — Вот уж не ожидал.
— Это я с перепугу. Вдруг бы вы меня потащили в такой холод еще куда-нибудь. Признаться, я так озябла, что предпочла бы стакан горячего кофе.
— Но я боюсь подходить к стойке! Что, если попросит удостоверение контролера?
— Меня это не касается. Вы хотели в кафе? Я вам помогла. Дальше полагаюсь на вашу мужскую находчивость.
Юдин и Ксения разговаривали вполголоса и сидели с самым серьезным видом, пересмеиваясь только глазами. Они, как два бедокура, остерегались смотреть в сторону стойки. Юдин даже сел к ней спиной, а Ксения порой выхватывала молчаливое невнимание смуглолицей женщины в кружевном колпаке-цилиндре.
Разговор складывался лохмато и вяло, из случайных вопросов, которые слетали с языка лишь затем, чтобы срочно залатать то и дело возникающие паузы.
— Что вынесли с конференции, Игорь Леонидович?
— Что надо хорошо работать, Ксения Антоновна.
— А с прошлогодней?
— Что сегодня работать надо лучше, чем вчера.
— Не много, но уже кое-что.
— Неужели бывает меньше?
— Мои соседи, например, все четыре часа проиграли.
— Во что?
— В «балду».
— Что это такое?
— Классическая игра прозаседавшихся. Неужто не знаете? Боже, какая невинность! Вы кто?
— В каком смысле?
— Какой вы пост занимаете?
Юдин на миг прижал к губам край фужера и нехотя, чуть помедлив, ответил:
— Начальник цеха.
— Поразительно. Как вы поднялись на такую ступень и прошли мимо «балды»? Неужели ни разу не тянуло спать на заседаниях?
— Вы меня совсем заинтриговали.
Ксения вырвала из рабочего блокнота лист, набросала карандашом сетку, внесла первое слово и объяснила игру, знакомую со студенческих лет.
— Гениально, — ухмыльнулся Юдин и, издеваясь над собственной неосведомленностью, примолк в поиске хода. Карандашом он мелко постукивал по столу, и женщина за стойкой, если раньше, может, и сомневалась, то теперь, конечно, поверила, что в дальнем уголке кафе сидят деловые и чем-то очень озабоченные люди.