Чувства Гарри понимали лишь двое. Люпин и Снейп. Ремус знал Гарри намного дольше любого из присутствующих, а Снейп слишком часто рылся у него в мозгах, чтобы суметь сложить полную картину мировоззрения Гарри. Может быть, еще и Луна Лавгуд, странная девочка, живущая в собственном мире, полном непонятных другим фантазий. Гарри был потрясен, обнаружив на ее руке знак Черного Феникса. Она была одной из первых, вошедших в этот дом.
Остальные не слишком хорошо понимали душу Гарри и присоединились к нему лишь потому, что так же, как и он осуждали политику Министерства. Долгие беседы с Гарри и Драко убедили их в правильности сделанного выбора, и, к их большому удивлению, Черный Феникс возник и на их руках.
В отличие от Вольдеморта, Гарри не метил своих приверженцев. На Визенгамоте, освободив древнюю магию единства родственных душ, рождая знак не подчинения, но доверия. Он самостоятельно появлялся на руках тех, кто чувствовал к Гарри и его борьбе истинное понимание и был готов присоединиться к нему. Если же человек разочаровывался в методах и способах борьбы Гарри, то знак исчезал, унося с собой все знания об Ордене Черного Феникса. Действительно, очень интересное проявление древней магии.
Драко с тревогой смотрел на своего супруга, стоящего с озабоченным видом над своей бывшей подругой. Гарри откровенно растерялся и не знал, с чего начать. На первый взгляд, перед ним стояла нерешаемая дилемма. Он хотел отомстить за все, что она ему причинила: за то, что никогда не хотела услышать и понять его, отсылая к Дамблдору; за ее открытую зависть, а позже и ненависть к его силе и знанию, намного превосходящим ее. Последней каплей в чаше зависти Гермионы стала фамилия Поттер, стоящая в списке выпускников первой. Визжащее, растрепанное существо, совершенно потерявшее человеческий образ, прокляло Гарри, оставив его на произвол судьбы.
Сама же она всегда требовала от Гарри понимания и сочувствия к их с Роном отношениям, пыталась заставить его смотреть на все происходящее с ее точки зрения, как наиболее верной. Сегодня он хотел первый раз в жизни высказать ей все, что давно чувствовал к ней. Даже несмотря на ее крики и обвинения. А она молчала. И плакала. И выглядела разбитой и потерянной, впервые в жизни испытавшая несправедливость судьбы, которая всегда забирает самое нужное и любимое.
И Гарри понял, что привело Гермиону к подобному состоянию.
Рон.
За ней направились только тогда, когда Рон уже был у них в руках. Значит, какой-то доброжелатель к тому времени успел сообщить ей о смерти жениха. Наверное, узнав об этом, она кинулась к книгам, ее единственным друзьям и советчикам. Гарри искренне надеялся, что она не смогла читать. Рон был достоин хотя бы приятных воспоминаний.
- Ты убил Рона, - ее голос не дрожал, он был так же сух и невыразителен, как и у Гарри.
- Кажется, да. - Гарри услышал, как задохнулся от ужаса Перси, и слегка качнул головой в сторону Драко. Блондин немедленно подскочил к рыжему, слегка приобнял за талию и что-то шепнул на ухо.
- Как ты мог, Гарри? - шепнула Гермиона. Слезы текли по ее щекам.
- Но я не понимаю, почему ты так поражена, Миона, - с неподдельной жестокостью «удивился» Гарри. - И ты, и Рон предали меня. Вы были моими первыми друзьями. Не первыми друзьями в волшебном мире, а вообще первыми в моей жизни. Вы заставили меня поверить, что я тоже имею право на дружбу, может быть, даже и на любовь. Я поверил вам, а вы предали меня из эгоизма и зависти. Мой мир стал чернее, чем был до Хогвартса, ведь я узнал, что у меня нет ничего хорошего в жизни. Раньше я еще умел верить и надеяться. Это было больно, черт побери! Но я привык к этому и жил с этим… А знаешь почему? Мое проклятое чувство долга и пророчество! Ведь я был единственным, кто мог убить Вольдеморта. Кстати, сейчас я сомневаюсь, что пророчество было вообще.
- Тогда для меня пришло время пожалеть о выборе факультета. Дружить с слизеринцами сложнее, но их верность безгранична. Качество, полностью отсутствующее у гриффиндорцев, хотя они так кичатся своей верностью.
Гермиона тупо смотрела перед собой, кажется, она не восприняла ни слова из этой чувственной речи. Но Гарри слишком хорошо знал свою подругу.
- Гермиона, в течение всех наших лет дружбы ты снова и снова требовала моего понимания. Я должен был понимать Рона, тебя, Дамблдора, приспосабливаться к вашему мнению… А хотела ли ты понять меня? Ты была самой умной ведьмой нашего курса. Но однажды ты сказала правду. Помнишь, на первом курсе? «Книги - это все, что я понимаю». Ты не имеешь ни малейшего представления о людях, иначе знала бы, что я не могу убить Рона Уизли.