Звери с козьими мордами и парными копытами более стойкие. Они сжимаются от страха, теряют решимость, но не бегут.
Я убиваю их. Истина режет всклокоченный мех, рога и жирные глотки. По моему клинку бежит их отравленная кровь. Это недостойная работа, но любое убийство во имя Императора имеет значение. Любая брешь в их численности и их силе приближает нас к триумфу.
Я оставляю за собой их трупы.
Недалеко от моста за массой горящих танков я вижу знамя. Сквозь дым я сначала вижу Его лицо, и на миг в голову приходит глупая мысль, что Он пришел. Я верю, всего на недолгую секунду, что Он, наконец, присоединился к нам на поле битвы, и это все должно перевернуть. Будет, как в дни Великого крестового похода, когда победа следовала за сладкой победой, и Он, словно сияющая звезда, вел нас на передовой.
Но это всего лишь знамя. В Его лице отверстия от выстрелов.
Вокруг знамени собрались порядка шести десятков солдат, самая крупная группа выживших, что я видела. Шесть десятков, которые могли бы что-то изменить где-то в другом месте, если выживут.
Но у них ничего не получится.
Когда я приближаюсь, то вижу Пожирателей Миров. Они несутся мимо баррикады. Один пересек подъездную дорогу и устремляется на кучку выживших.
Кхадаг Иде из VII Неистовых. Гигантский ужас, собиратель черепов. На его доспехе висят трофеи из человеческих костей и кожи, словно фетиши и кожаные фартуки. Он — берсеркер, его сознание свелось к бессловесной жажде убийства. Он двигается со скоростью почти шестьдесят километров в час. Он пронесется сквозь них, как неудержимый спидер. Убьет и сожрет их, и не обязательно в этом порядке.
Я ускоряюсь. По моей оценке Кхадаг Иде в пятьдесят раз физически сильнее меня. В шесть раз больше. В десять раз быстрее. Он орудует парой цепных топоров, каждый из которых вскроет бронетранспортер.
Это будет интересно. Все то, что я изучила об этих жалких друзьях-ставших-архиврагами, то, какими чудовищами они стали, было всего лишь теорией. Это будет мой первый реальный бой с существами, в которых превратился XII-й.
У меня одно боевое преимущество. Я вижу Кхадага Иде. Он рогатый гигант в белом доспехе.
Кхадаг Иде не видит меня.
Я перехватываю его на полной скорости в пяти метрах от линии знамени.
Он чувствует меня в самый последний момент. Шипящая в его крови сущность Нерожденных реагирует на мое нуль-свойство и вздрагивает.
Я доверяюсь Императору. Вкладываю силу в Истину.
Вонзаю Истину в лицо Кхадага Иде.
Восходящий удар почти ломает мне локоть и плечо. Ноги скользят, оставляя борозду в земле, словно лыжное шасси упавшей «Грозовой птицы».
Кхадаг Иде поднимается. Он на миг отрывается от земли, словно выпрыгивающий из воды кит, белая броня разрезана на лице и груди, разрубленные фетиши разлетаются, кабели и приводы лопаются, кровь хлещет фонтаном — его кровь и литры проглоченной крови из разорванного желудка. Он молотит руками и ногами, дергается, отлетает назад, вскрытый от паха до черепной коробки. Падает на спину с шумом рухнувшего металлолома, поднимая грязь в воздух.
Я оцениваю свой первый практический опыт, как успех.
Люди вокруг знамени не понимают, что сейчас произошло. Я думаю, что для них это кажется чудом, невозможностью, божьим промыслом. Они тоже меня не видят. Они могут видеть только мой результат.
Но, тем не менее, они радостно кричат, их скандирование возобновляется.
Я поворачиваюсь к ним и вижу слепую надежду на их лицах, триумф — в глазах. Они не могут здесь оставаться. Они должны идти. Отступить. Приближаются другие.
Но я не могу сказать им это.
Разве что…
Я вижу его. Старый гренадер. Треклятый ветеран. Тот из конвоя, который действовал так странно.
Он смотрит прямо на меня, держась одной рукой за древко знамени, глаза широко раскрыты, рот отвис. На его лице и бороде блестят пятна крови Кхадага Иде.
Он видит меня.
Я смотрю прямо ему в глаза. Я хочу, чтобы он увидел меня еще лучше.
И я указываю. Указываю на заградительную стену. Указываю настолько твердо, насколько могу.
Иди. Пойми меня. Пожалуйста. Иди сейчас же. Возьми этих людей, пока вы еще можете, и отправляйтесь на стену.
Во имя всего святого, увидь меня и пойми, что я пытаюсь сказать тебе.
Гари услышал крики Пирса.
— Он защищает нас! Он оберегает нас! Я говорил вам, говорил, парни! Он с нами! Император с нами!
Это не имело смысла. Сейчас что-то произошло, какое-то изменение, такое же простое и бесшумное, как появление солнца из-за тучи. Но это не был солнечный свет, это была тишина, сильный холод, как будто вопль войны приглушили. Все демонические существа, на некоторых из которых было жутко смотреть, вдруг стали умирать и разбегаться, визжа и лая, они бросились врассыпную. А чудовище, дикого монстра Астартес, в считанных метрах от них разрубила какая-то невидимая сила.