— Значит, ты оставляешь это космосу и естественному порядку вещей, а сама будешь просто наблюдать, чем всё закончится? Эрда, при всём уважении, никто из нас не доживёт до конца.
Он подошёл и сел рядом с ней. Подносы, на которых принесли еду, по-прежнему стояли на низком столике. Он взял чашку, из которой пил раньше.
— Кинцуги, — сказал он. — Я люблю работу кинцуги. Требуется время и большое мастерство, чтобы восстановить сломанную вещь. — Он провёл пальцами по одному из витиеватых золотистых швов чашки. — Другие культуры выбросили бы её. Разбитая керамика. Но нет. Мастер собирает всё вместе, сплавляя каждый кусочек золотом. И он использует золото, потому что не хочет скрывать факт, что она была разбита. Она носит свои шрамы и превращает их в красоту. Я думаю, что кусочки кинцуги более замечательные, чем оригинальная и целая посуда.
— Я согласна, — сказала она и широко улыбнулась. — Я поняла твою потрясающе грубою аналогию, Джон, так что переходи к делу.
Он рассмеялся.
— Отлично. Я много ещё чего придумал на эту тему.
Она взяла чашку из его рук и перевернула её.
— Я понимаю, — сказала она. — Чашка — это мы. Империум. Человечество. Терра. Всё сломано, но это можно починить.
— Если мы приложим усилия, — сказал он. — Применим немного аккуратного мастерства. И если мы не побоимся потом показать шрамы.
— И всё же речь идёт о силе, а не о природе, — заметила она. — Агрессивном применении неестественной силы.
— Да, это так, — согласился он. — Из-за того, где мы сейчас находимся. Всё дело в силе. Мы находимся в эпицентре величайшей войны, которая когда-либо была. Мы не можем позволить себе роскошь ждать. Чашка сам себя не починит. Вот в чём дело… Ты порвала с Императором, потому что Он ускорил ход судьбы наперекор природе. И ты боишься, что я делаю то же самое. Искусственное движение. Искусственный вечный, который пытается подтолкнуть перемены. Воплощение всего, что ты пыталась остановить. Просто другой ложный полубог, который пытается изменить судьбу. Разница в том, что Он был движим чистыми амбициями. Это не было ответом ни на что, кроме скорости эволюции. Мои усилия — это просто ответ на Его усилия. Я пытаюсь применить силу в ответ на силу.
Она внимательно посмотрела на него.
— Скажи мне, Джон, — спросила она, — кого ты боишься больше, Императора или Гора Луперкаля?
— На данном этапе трудно сказать, — ответил он. — Но только один может остановить другого. Так или иначе. Сейчас трудно судить. Однако Гор будет только разрушать. Его нельзя вразумить. Но вмешательство может сработать с твоим ненаглядным Неотом. Я не говорю о том, чтобы помочь Ему выиграть войну. Я говорю о том, чтобы полностью остановить её.
— Он никогда не слушал, никогда не учился, — сказала Эрда. — В циклах древних легенд Он — Сатурн. Непреклонная власть.
— Что? — спросил Джон.
— Он — Сатурн. Он — Кронос. Он — Оанн. Это зависит от твоего пантеона.
— Ты не веришь в богов.
— Не верю, — сказала она. — Но эти символы всегда интриговали меня, и на протяжении веков Он именовал Себя многими из них для большего эффекта. Бог-солдат Митра, Тир Молоторукий, Римский Волк, Араун, Энлиль Буреносец, Маахес Львиноголовый, Сет. И Сатурн, чаще всего. Бог-отец. Творец. В невразумительных алхимических текстах Сатурн изображался как свинец, prima matera. Он тяжёлый, и он запечатывает, и ограничивает, и защищает. Он — холодная власть. Сатурн — это чёрная, каменная тюрьма, заключающая всю правду внутри своей цепи колец.
— Отлично. Значит ты пытаешься убедить меня забыть об этом.
Эрда улыбнулась ему.
— Нет, я покорена твоим духом, Джон Грамматик. Твоей решимостью. Я верю, что ты, возможно, бог-обманщик, Джон, но у обманщиков всегда было их жизненно важное место. Им нельзя доверять, но они нужны.
— Ты запутала меня, Эрда.
— Он — Сатурн, — прошептала она. — Аспект Сатурна — свинец. Свинец тяжёлый. Но податливый, Джон. Свинец можно формовать.
— Свинец можно формовать, — повторил он. Он улыбнулся. — Да, можно.
— Он может иметь форму. Его можно переформировать.