— Накапливают силы, — произнес грозовой пророк. — Возможно, они израсходовали свою ярость и подзаряжают свою сущность, или…
— Или? — спросила Агата.
— Или они совершают какой-то ритуал, — сказал он. — Фокусируют свои сознания, чтобы дотянуться до Невозможного моря Имматерии, чтобы получить знание или силу.
— Вы… вы знаете это? — спросила Агата.
— Я чувствую это. Ощущаю. Как заряд в ветре, зарождающуюся грозу. Эхо их призрачных сознаний, зов к тьме, породившей их.
Впустите меня.
— Что? — резко спросила Агата.
Белый Шрам отвернулся от оптического прибора.
— Что вы спросили, маршал?
— Вы сказали… Впустите меня.
— Я не говорил.
— Я услышала слова. — Агата снова подошла к стереотрубе. Наранбаатар остановил ее.
— Больше не смотрите, — сказал он. — Если вы слышали шепот, значит, они играют с вами.
— Я посмотрю, — не отступала она.
— Пожалуйста, не надо.
Впустите меня.
Агата уставилась на грозового пророка.
— Я снова услышала это, — сказала она.
— Уловка.
— Я знаю этот голос, — сказала она.
— Барр, — сказал Ралдорон. Он отошел от стереотрубы. — Я тоже его услышал.
— Он там? — спросила Агата.
— Нет, маршал. Наранбаатар прав. Они пытаются сломить наш рассудок. Конас мертв.
Ралдорон поднял обе трубы в их гнезда.
— Закрыть заслонку, — сказал он офицеру. — Запереть ее. Маршал, если Нерожденные молчат, мы можем подняться на вершину стены. Воспользуемся этим затишьем и позволим пророкам провести их приготовления.
Агата кивнула.
— Вы тоже слышали его? — спросила она. — Если есть шанс, что он жив…
— Я видел через трубу, как Барр смотрел на меня, — сказал он без эмоций. — Пристально, умоляюще. Мы на высоте трехсот метров, маршал. Вот почему я уверен, что он мертв.
Амон Тавромахиан проверил замки двери в камеру Фо. Звук их лязга все еще разносился в холодной и продуваемой темноте тюрьмы. Амон поднял лампу и повел их прочь.
— Мы должны… — начала Киилер.
— Мы должны забыть о том, что только что услышали, — сказал кустодий
— Мы не можем! — воскликнула она. — Кустодий, мы должны сообщить об этом Преторианцу. По крайней мере, вашему повелителю…
— Нет, — ответил он.
— Фо — омерзителен, — признала Эуфратия. — Без надежды на искупление, но его возможности, как биомеханика несомненны. Его навыки подробно описаны в досье.
— Я знаю.
— Амон, если он говорит, что может сделать оружие, мы должны отнестись к нему серьезно. Не имеет значения, кто он такой или что сделал. Если он может предоставить средство закончить войну, тогда мы должны…
— Он не это описывал, — сказал кустодий.
— Он может создать оружие для уничтожения Луперкаля, — сказала Киилер.
— Он не это описывал, — медленно повторил Амон. — Он предложил производство биомеханического вируса. Специализированного и специфического. Я не сомневаюсь в том, что он способен на это. Вирус убьет Гора Луперкаля, да, потому что он будет закодирован стереть всех носителей этого генетически видоизмененного образца в Империуме. Гор, да. И каждый примарх. И каждый легионер. По обе стороны. Вирус истребит трансчеловеческий генетический вид человечества.
Она задумалась, потом кивнула.
— Да, он истребит, — согласилась она. — И это немыслимо. Но мы стоим на пороге тотального исчезновения и триумфа варпа. Этот момент немыслим. Какая цена слишком высока, чтобы победить в этой войне и остановить Изначальный Уничтожитель, и позволить человечеству жить?
— Не эта, — сказал он.
— Да, — вздохнула она. — Я согласна. Все же, Амон Тавромахиан, Преторианец должен знать об этом. Он ведет эту войну, и каждая секунда приближает нас к погибели. Он должен знать обо всех вариантах.
Последовала долгая пауза, прежде чем Амон ответил.
— Да, — сказал он, — он должен.
Пройдя через газонепроницаемые заслонки и противовзрывные щиты, они вышли на боевую платформу башни Артемис центрального равелина Колоссов. Была ночь. От горящих пустошей дул теплый зловонный ветер. Воздух был затянут дымом, низко висели тучные коричневые облака. Агата не стала снимать противогазовое снаряжение.
— Пять минут, — сказала она.
Грозовые пророки кивнули. Они прошли на открытую часть широкой платформы, тихо разговаривая друг с другом. Они смотрели на изогнутый край пустотных щитов, которые мерцали над головой, как призрак гигантской волны, разбивающейся о стену. Секции щитов были зафиксированы вертикально и расширялись на шестьдесят метров за платформой. Далее они затухали. Энергетические щиты Колоссов закрывали крепость, как выступ, жалкий пережиток могучей пустотной системы, которая когда-то ограждала врата целиком и внешние укрепления за ними, выступая на пять километров.