Он твердо взглянул на них.
— Теперь я — крепость, — сказал Преторианец.
Зиндерманн вздрогнул. Волосы на его затылке поднялись.
— А теперь, каждый по очереди, — обратился Дорн к своим командирам, — дайте мне свои клятвы момента.
— Вот и они, — сказал Ранн.
Штурмовые силы выдвинулись из руин третьей окружной стены. Колонны Железных Воинов наступали с сомкнутыми щитами, готовясь к массированной эскаладе. Их сопровождали самоходные артиллерийские установки, грохоча по булыжникам. Они уже стреляли бронебойными снарядами по стене рядом Катилльонской орудийной башней. В тени руин окружной стены готовились тяжелые камнеметные машины, а грубые бронированные осадные башни подтягивались следом за наступающими легионерами.
— Милорд? — обратился Ранн.
— Вижу, Фафнир, — пробормотал Сангвиний. Они наступали на Катилльон, место их вчерашнего поражения. Они наступали на Катилльон, потому что она была повреждена и потеряла устойчивость. Огромные толпы войска изменников — звери и человеческое отребье — хлынули с вражеских позиций в шести, нет, семи, разных местах, чтобы изводить и отвлекать внимание защитников, и ослабить любой ответ на главный удар. Подразделения на стенах уже начали уничтожать их сотнями.
Он видел. Но в глазах расплывалось.
— Милорд? — повторил Ранн с большей настойчивостью. Сангвиний на миг оперся на бруствер, положив обе руки на теплый камень, напрягая тело и крылья. Боль вернулась. В голову едкой волной ворвалось чужое сознание.
— Милорд, вам нездоровится? — спросил Ранн. Сангвиний выпрямился.
— Нет, — солгал примарх. Боль была невыносимой, как и в любой из прошлых случаев. Он тяжело выдохнул и показал Ранну и прочим невозмутимое лицо, которое они ожидали увидеть.
— Ранн? Аймери? Ведите отражающие силы навстречу главному удару, — приказал он. — Катилльон должен устоять. Люкс? Ты со всеми своими людьми окажешь поддержку. Гален, прикажи открыть подавляющий огонь со всех настенных позиций, чтобы обуздать энтузиазм отвлекающих атак. Орудиям Катилльона и Бентоса навестись на боевые машины. Я хочу, чтобы камнеметы были уничтожены до того, как начнут стрелять, а осадные машины разрушены перед тем, как коснуться стены.
Люди пришли в движение. Приказы выкрикивались, трубы трубили.
— Милорд, вы с нами? — спросил Хорадал.
— Через минуту, — сказал Сангвиний своему капитану. — Я рассчитывал на два или три удара. Буду здесь, чтобы убедиться, прав ли я. В противном случае мы вступим в бой слишком рано.
Очередная ложь. Частичная ложь, но все равно очередная. Сангвиний останется на месте, потому что ему слишком больно двигаться. Хорадал Фурио кивнул и отошел. Сангвиний повернулся и посмотрел вниз.
Он больше ничего там не видел. Боль уподобилась шипам, которые вонзали ему в мозг. Гвоздям Мясника. «О, мой брат! Вот значит, что ты испытываешь! Вот как Гвозди жалят тебя! Нестерпимо!»
Из-за боли он не замечал развернувшийся хаос на Горгоновом рубеже. Он снова увидел другое место. Космопорт Вечности. Монсальвант Гар. Заградительная стена, ее поверхность покрыта выбоинами и воронками, как участок лунной поверхности.
«Он стоял снаружи, в полукилометре от порта, лицом к Гару. Он шел к нему, круша ногами хрупкие камни и высохшие черепа. За его спиной вопящее воинство».
Он был Ангроном. Он был в разуме Ангрона. Он видел мир так, как видел его Ангрон, через покрытую пятнами и крапинками красную дымку. Сангвиний никогда не был так близко. Его видения и раньше приводили его близко, но он никогда не пересекался с разумами своих братьев. Не с такой полнотой. Он находился внутри разума Ангрона. Он был внутри его боли. Он был заключен внутри его черепа и чувствовал запах окровавленной плоти внутри его головы.
И это было не видение, только не для Сангвиния. Это происходило сейчас. В этот самый момент.
Ниборран вскарабкался на выступ бруствера под Башней Три заградительной стены и взял предложенный Броном скоп.
— Он прямо там, — сказал Брон. — Прямо… на открытой местности.
Ниборран навел скоп и настроил разрешение. Он увидел фигуру, стоявшую в одиночестве среди разбросанных обломков Западных погрузочных площадок, в полукилометре от них. Даже на такой дистанции фигура казалась огромной. Гигантский сутулый великан в забрызганном кровью боевом доспехе. Из широкой спины росли громадные кожаные крылья летучей мыши. Багрянец и золото. Окровавленный багрянец и запачканное золото. Протухшее мясо и грязный металл.