Громадное облако пыли, поднятое падением башни, заполнило воздух на сотни метров по южной стороне стены. Оно катилось медленно, неторопливо, покрывая все и ослепляя каждого. Камни и булыжники продолжали падать. Ранн пробирался вперед через клубы пыли. Он наткнулся на Железного Воина, который упал на четвереньки из-за рухнувшей плиты. Враг пытался подняться. Ранн схватил его за руку, поднял на ноги, а затем разрубил топором позвоночник. В Честной Войне ты не убиваешь упавшего человека, словно какого-то пса. Ты позволяешь ему встать, неважно каким человеком он стал.
Через несколько метров Ранн нашел Люкса. Каменный валун, снесший вершину Катилльона, упал целым на вершину стены. Он придавил собой Эмхона Люкса.
Кровавый Ангел был все еще жив. Он лежал на спине, ноги раздавил валун. Каменистая пыль покрыла его лицо и доспех мелким порошком, от чего вытекавшая изо рта легионера кровь выглядела более живой. Рот и глаза были широко открыты, словно от удивления.
Времени на разговоры не было. Ранн не мог сдвинуть камень в одиночку. Он повернулся, когда темные воины IV-го перелезли в дымке через бруствер, и взмахами топоров стал отгонять их от беспомощного тела Люкса.
— Эмхон! Эмхон! — закричал Имперский Кулак, отбив щит и клинок и вонзив лезвие топора в керамит и кости. Его атаковали трое, четверо. Семеро. Десятеро. — Эмхон, ответь! Где Великий Ангел? Он нам нужен!
Единственным ответом стало влажное бульканье из залитого кровью горла Люкса.
— Люкс! — проревел Ранн. — Где лорд Сангвиний? Где Великий Ангел?
Дорн вызвал командиров истребительных команд Гелиос и Преданный. Он говорил с ними в зале снаружи командного поста. Тэйн мрачно слушал. Сигизмунд воспринял информацию так, как примарх ожидал от него.
— Мы отказываемся от текущего плана? — спросил Сигизмунд.
— Нет, — ответил Дорн. — Но мы вынуждены скорректировать его. Соберите свои команды и следуйте за мной на стену.
— Так этот враг встревожил вас? — не отступал первый капитан.
— Враг — есть враг, — сказал Дорн, не реагирую на его резкий тон. — Мы можем остаться здесь, в ожидании подходящей возможности, или можем отреагировать на реальное положение вещей. Стена штурмуется. Защитники незамедлительно нуждаются в подкреплениях.
— Вы считаете, в этом и заключается замысел врага, милорд? — спросил Тэйн. — Полномасштабный удар по наземной обороне?
— Нет, — сказал Дорн. — Это не похоже на приемы Пертурабо. Подобные действия не используют тайную слабость, которая и определяет Сатурнианскую стену в качестве цели для удара.
— Так настоящий удар последует позже? — спросил Тэйн.
— Думаю, это весьма вероятно.
— Так почему же мы ждем?! — сорвался Сигизмунд. — Это та самая добыча, которую мы…
— Сбавь свой тон, Сигизмунд, — приказал Дорн. — Я отдал приказ. Мы либо ждем здесь вероятную добычу или поднимаемся туда, где появилась реальная. Не та добыча, на который мы рассчитывали или даже надеялись, но все равно серьезный трофей.
— Но…
— Никаких но, — оборвал Дорн. — Магистр стены Мадий докладывает, что Фулгрим привел все свое войско. Не остановим их, и они прорвутся через Последнюю стену. Ты бы это позволил?
— Нет, — ответил Сигизмунд.
— А Фулгрим… не отвлекающий маневр, повелитель? — спросил Тэйн. — Вы говорили нам, что ждете его в виде атаки на стену.
— Если и так, то этот маневр серьезнее и смелее, чем мы могли представить, — ответил Дорн. — Мы составили лучшие прогнозы. Скорректируем их соответственно, когда увидим развитие событий в реальном времени.
— Милорд, — обратился Тэйн. — Если ваш прогноз был верным, и вам пришлось довериться ему, чтобы провести всю эту подготовку… Если вы были правы, и Луперкаль или другая сравнимая сила ударит здесь, что тогда?
— Да, — спросил Сигизмунд. — Что тогда?
— Пять истребительных команд остаются, — сказал Дорн. — Я понимаю баланс, иначе бы забрал всех. Пять истребительных команд. Пятьсот людей. Пятьсот достойных людей.
— Достойные люди, — кивнул Сигизмунд. — Но хватит ли этого?
— На их стороне внезапность, Сигизмунд, — напомнил Дорн. — Если они не смогут остановить Луперкаля этим могучим оружием, тогда и твое присутствие не поможет им.
Сигизмунд отвернулся, подавляя исказившую его лицо ярость.