Дикий ритм войны изменился в одно мгновение. Хорадал Фурио во главе своего воинства отбил захваченную территорию к северу от разрушенного Катилльона и остановил один из штурмов предателей. Ранн с Галеном, Аймери и обеими их бригадами прорвались через нижние этажи Катилльона, пока с дрожавшей башни сыпались камни, и атаковали пандусы осадных башен, которые враг возвёл для штурма стены. Они смяли Железных Воинов в шахтах и лестницах исполинских башен и завалили их трупами землю кучами по семь в глубину. Они контрактовали изо рва у подножия стены, пошатнув железную стойкость IV, сломав их храбрость и рассеяв до развалин третьей окружной, оставив позади себя остовы башен, разрушенные камнемёты и перевёрнутые «свиньи», инструменты их жестокой войны, брошенные во время бегства.
Началась зачистка, погоня за воинством предателей в сторону третьей окружной. Искры летели, словно осенние листья, вдоль рядов вражеских мертвецов.
— Брат Фафнир.
Сангвиний спустился к нему с копьём в руке.
— Мы думали, что вы ушли, — сказал Ранн, его топоры были мокрыми от крови. — Наши раны казались такими глубокими и почти смертельными.
— Раны заживают, — сказал Великий Ангел. — Я был ранен.
— Лорд?
— Мой разум, — сказал Сангвиний, — поражён сценами ужаса, которые поставили меня на колени. Извините. Я не мог ни сражаться с ними, ни постичь их, ни увидеть свет, где бы тот ни был.
Он посмотрел на Ранна.
— Не бойтесь, хотя нам ещё есть чего бояться, — сказал он. — Ужас реален и надвигается на нас. Нас ждут величайшие испытания. Я видел такую жестокость, Фафнир, такие зверства… Мой брат Ангрон, воплощённая ярость… Концентрированное насилие… — Он вздохнул. — Ангрон сделал то, чего не должен ни видеть, ни знать ни один человек. Вещи, которые истории лучше всего забыть. Но в самой непроглядной глубине его мерзкой тьмы я кое-что увидел. Думаю, так и должно было быть. Думаю, именно ради этого мне пришлось терпеть такие отвратительные видения ереси. Чтобы я мог увидеть.
— Увидеть что, лорд? — спросил Ранн.
— Надежду, — сказал Сангвиний. — Надежда ещё есть. Знайте это. Расскажите всем. Не отпускайте её.
— Расскажу, — сказал Ранн. — Но эти видения…
— Ушли, брат, — сказал Сангвиний. — Надеюсь, ушли навсегда. Тайны раскрылись, и истина показала своё лицо. Больше нет масок, иллюзий и притворств. Больше нет вуалей и лжи. Только мы и чудовища, глаза в глаза.
Он крепче сжал копьё.
— Итак, — сказал он. — Ормон Гундар и Богдан Мортель?
— Ключевые кузнецы войны, оба, — ответил Ранн, — архитекторы разрушения, которые стремятся уничтожить Горгонов рубеж.
— Эмхон назвал мне их имена, когда я нёс его к апотекариям, — сказал Сангвиний. — Он сказал, что вы отметили их. Что, чтобы удержать Рубеж ещё немного, они должны быть первыми в нашем списке врагов.
— Они тут, — сказал Ранн. — Но они отступили за третью окружную, чтобы вновь собрать своё воинство. Я не могу добраться до них…
— Я могу, — сказал Сангвиний. — Ранн, что скажете, если мы отобьём третью окружную?
Мадий видел всё это. Прижавшись к сломанной колонне, он наблюдал, как вырвался наружу гнев Преторианца.
— Твоя красивая стена сломана, Рогал! — заявил Фулгрим. Он нанёс хлёсткий удар клинком по щиту Дорна, отколов несколько осколков. — Твоя знаменитая крепость разрушена! Это…
Удар Дорна выбил из его рта следующие слова. Фулгрим споткнулся. Меч Дорна врезался ему в рёбра. Фулгрим нанёс ответный удар, но снова попал только в щит.
— Ты — человек в разрушенной башне! — усмехнулся Фулгрим, выплёвывая кровь. — Ты стоишь такой гордый и непокорный, не обращая внимания на то, что башня рушится вокруг тебя! Это будет…
Ещё один удар. Фулгрим отшатнулся, затем развернулся с опущенной головой с развевавшимися волосами, сохраняя дистанцию. Дорн всё равно сделал выпад, впечатав щит в тело и лицо. Фулгрим оттолкнул брата и отскочил в сторону.
— Всё молчишь, Рогал, — промурлыкал он. — Никаких возражений? Не умоляешь меня сойти с глупых путей и вернуться к тебе? Можешь сказать, что ещё не поздно. Можешь пообещать мне сладкое прощение.