Чернокаменная была большим и массивным крылом на краю комплекса Гегемон, построенным прочно, как и любое укрепление Дорна, но с противоположной целью. Ее предназначение — не выпускать. Мрачные стены из травертина тридцатиметровой толщины были укреплены контрфорсами из добытого на Кадии ноктилита, а каждый коридор перекрывали несколько противовзрывных дверей и опускающихся решеток. Чернокаменная служила Императорскому Дворцу в качестве главного места заключения. Другие тюрьмы, предназначенные для гражданских преступников, находились в Магнификане, хотя одна судьба знала, что стало с ними и их заключенными. Только подуровень, известный под названием Темница под Палатинским Центром, был более охраняемым местом заключения. По словам Васкаля, большую его часть освободили. Он не знал причины. Предатели, политические преступники и прочие рецидивисты были переведены в Чернокаменную.
— Трон знает, почему так, — пробормотал Васкаль. От усилий он запыхался. — Нам следовало бы их всех расстрелять. И делу конец.
— Расстрелять? — спросил Гари.
Васкаль пожал плечами, повернувшись к ним и ожидая, пока один из его людей открывал следующую череду дверей.
— Ликвидировать. А что? Время — не единственная ограниченная величина, джентльмены. Пространство тоже. Ресурсы. Мы держим этих чертей в тепле, безопасности и сытыми. Вы видели, каково снаружи. Хорошие люди голодают, молят об убежище.
Зиндерманн кивнул. Они видели. Когда спешили по улицам вокруг Гегемона, то проходили через толпы перемещенных и пострадавших, мимо просителей, бесплатные столовые и центры социального обеспечения. Санктум Империалис наводнили беженцы в поисках убежища, и Зиндерманн знал, что это только частица несчастной массы, пытающейся получить доступ из внешних районов Дворца.
— Так вы видели казни этих заключенных? — спросил Зиндерманн.
— У них больше места и лучше питание, чем у любого ублюдка снаружи, — ответил Васкаль. Он взглянул на охранника. — Шевелись, Геллинг! Ты знаешь коды!
Надзиратель оглянулся на Зиндерманна и его молодого спутника, высматривая в их лицах признаки понимания.
— Чернокаменная — большое место, — сказал он. — Мы могли бы принять излишек людей. Разместить тысячи. Временно, конечно, но лучшем чем…
— Снаружи? — спросил Зиндерманн.
Васкаль кивнул.
— Мы установили ежедневные рационы пищи и воды для заключенных. Разве не пустая трата? Они не нашей стороне или бы не оказались здесь. Зачем кормить и размещать их, когда мы не можем кормить и размещать своих?
— Думаю, ответ на этот вопрос лежит в области этики, — рискнул ответить Зиндерманн. — В попытке сохранить своего рода порядочное человеческое общество.
— Серьезно? Вот так? — спросил Васкаль. Он обдумал слова Зиндерманна. — Вы ведь составляете отчеты, не так ли? Проводите опросы? Мое имя будет указано?
— Нет, сэр, — ответил Зиндерманн.
— Я не стыжусь своего мнения, — сказал Васкаль.
— И вы имеете право на него.
— Нет, я вижу этот взгляд. Высокомерный, надменный, либерально-интеллектуальный… Я не предлагаю какую-то евгеническую чистку, я…
— Я и не говорил, что вы предлагаете, — перебил Зиндерманн. — Вы в отчаянии. Мы все. Мы оказались в самой величайшей осаде в истории, и все, что у нас есть — уменьшается и заканчивается. Вас обязали содержать и кормить преступников, угрожающих нашей независимости, в то время как добрые люди остаются ни с чем. Так что вы озвучиваете прагматичную мысль.
— Прагматичную, — кивнул надзиратель.
— Жестокую, но прагматичную, — сказал Зиндерманн. — Боюсь, вы правы. До этого может дойти. Я также боюсь, что если это произойдет, то мы пересечем линию и станем не лучше тех существ, что пытаются прорваться через эти стены. Васкаль нахмурился. Охранник открыл двери и махнул посетителям в сторону длинного сырого коридора, который был совершенно лишен убранства и надежды.
— Где вас ранили? — спросил Гари, когда они вошли.
— Меня? — переспросил Васкаль, оглянувшись. — Рассветные врата, около трех недель назад. Не повезло. Оторвало ногу, раздробило бедро. Не могу сражаться на передовой, но достаточно надежен для надсмотрщика здесь.
— А где предыдущий надзиратель? — спросил Гари.
— На передовой с оружием в руках, — ответил Васкаль, мрачно рассмеявшись. — Мы все делаем то, что можем, ведь так?
— Так, — сказал Зиндерманн.
Очередной охранник открыл очередную дверь, и надзиратель привел их в широкое каменное помещение — общую столовую. Над скамейками располагались посты охранников.