— Ну, — сказал Лэнд, сложив руки на груди. — Если вы хотите обсудить это с официальной стороны.
— Мне всё равно, Лэнд, — сказал Тэйн. — Вы требуетесь в другом месте. Официально.
— Это Зефон? Зефон прислал вас?
— Зефон? — спросил Тэйн.
— Капитан Зефон, Вестник Скорби, — сказал Лэнд. — Из Девятого. Мой коллега.
— Нет, — ответил Тэйн.
— Ох. Где он сейчас?
— Если бы я и знал, я бы вам не сказал, — сказал Тэйн. — Сейчас военное время. Действует принцип только необходимой информации.
— Точно. Мне нужно кое-что узнать, — сказал Лэнд. — Например, куда мы едем?
— Я не вправе ничего обсуждать, — устало сказал Тэйн. — Я всего лишь ваш сопровождающий.
— Хорошо, — сказал Лэнд. Он нахмурился. — Тогда я сделаю вывод. Божественный послал за мной. Он ценит мой специализированный опыт. Я встречался с Ним, понимаете? Ах да. Он знает, как меня зовут. Он прислал за мной.
— С чего вы это взяли?
— По вам, капитан… Я не знаю вашего имени.
— Тэйн.
— По вам, капитан Тэйн. Вы не просто кто-то. Мой сопровождающий? Никто не отправляет линейного капитана Седьмого для сопровождения во время войны. О, нет. Такого человека, как вы, нельзя понизить до такой скромной задачи, если только Божественный не попросит об этом лично. Я польщён, конечно. Но в этом не было необходимости. Он мог просто вызвать меня.
— Вы много говорите, — сказал Тэйн.
Лэнд поджал губы. Псибер-обезьянка на его плече защебетала и стала корчить Тэйну рожицы.
— И я не знаю, что это такое, — добавил Тэйн, с отвращением указывая на хомоподобного. — От этого придётся избавиться.
— И не подумаю, — возмущённо сказал Лэнд. — Это мой компаньон. Моё домашнее животное, если хотите. Он помогает мне думать.
— Я не слишком удивлён, услышав это, — сказал Тэйн. Он вздохнул и продолжил. — Лэнд, я здесь по приказу Преторианца. Вас вызвали помочь моему примарху.
— Ох, — произнёс Аркхан Лэнд.
— Этот? — спросил Амон Тавромахиан. Киилер кивнула. Амон махнул младшему надзирателю в конце блока, чтобы тот открыл дверь камеры.
— Мы должны с чего-то начать, — сказала Киилер. — Я предлагаю работать в простом алфавитном порядке.
— Этот — убийца, — сказал кустодий. — Серийный убийца. Другие неприглядные преступления.
— Все в этом месте серьёзно виноваты в чём-то, кустодий, — сказала она. — Я должна работать с тем, что у меня есть.
Дверь камеры начала со скрежетом открываться. Звук рыданий эхом разнёсся по холодной и сырой галерее Чернокаменной из соседней камеры.
Киилер шагнула внутрь. Амон поколебался, затем последовал за ней, слегка наклонившись, чтобы пройти под дверной рамой.
— Эдик Аарак? — произнесла она. — Меня зовут Эуфратия Киилер. Я пришла взять у вас интервью.
Вместительные грузовые суда и пехотные транспорты выстроились в ряд на широком, продуваемом всеми ветрами пространстве поля Крылатой победы, к северу от Палатина. Их погрузочные трапы были опущены, люки широко распахнуты, словно голодные клювы. Тысячи солдат и вспомогательный персонал выстроились в очередь на посадку, кутаясь в шинели, таща оружие и рюкзаки, сжимая объявления о развёртывании.
Кадвалдер слез с гравицикла и протискивался сквозь толпу, его оптика жужжала, распознавая лица, хотя он искал то, которое знал достаточно хорошо. Лица были измучены холодом и щурились от снежной бури, которая проносилась над полем, бури, порождённой погодными системами защитных пустотных щитов.
Кадвалдер всегда считал поле Крылатой победы значительным местом. На этой огромной парадной площади, в самой тени Дворца, происходили большие сборы и отправления, воины собирались, чтобы шагнуть в историю или сотворить её. Давным-давно отсюда начался Великий крестовый поход.
Это было славное место, куда можно было вернуться. Поле под башней Фатоса видело великих героев, возвращавшихся домой после победы, видело проходящие парады, которые чествовали их, видело сверкающие лавры и награждения.
Уже сто дней никто не возвращался сюда. С болью в сердце Кадвалдер знал, что никому из окружавших его солдат не суждено вернуться сюда.
Кадвалдер носил с собой личное бремя этого знания со времени встречи в барабанной башне пять дней назад. Он выбросил эти мысли из головы, чтобы сохранить ясность. Он узнал только потому, что по воле случае присутствовал там. Ему доверяли.
Но увидев мужчин и женщин, которые готовились к отправлению, он почувствовал, как тяжесть возвращается. Он остро понимал тайное горе своего лорда-примарха. Спасти только одного…